Лукрецио увлек Чезаре в сторонку, они зашептались. Супруг хлопнул экселленсе по плечу, строго посмотрел на меня и ушел по коридору.
– Мне показалось, серениссима не желает оставаться наедине с супругом?
– Она не хочет говорить о разводе, поэтому впредь будет избегать любых бесед.
– Предусмотрительно.
– Итак, – сменила я тему, – вы все это устроили?
– Вам не понравилось?
– Отчего же. Забавное и поучительное зрелище. Сочетать браком повесу и фарфоровую куклу.
– То, что Блю создана из фарфора, а не из глины…
– Да, да, да, – перебила я. – Синьорина Дуриарти – человек и гражданка тишайшей Аквадораты.
– Гомункул и гражданка.
Я приподняла брови, вспомнила, что под маской этого никто не заметит, и выразила удивление тоном:
– Вы столь озабочены точностью наименований различных видов живых существ. Разве это имеет какое-нибудь значение в нашем многообразном мире?
– Как оказалось, имеет. Серениссима, видимо, не подозревает о существовании в городе некоторых организаций, ставящих целью борьбу с любой инаковостью?
– Не подозревала до этого момента.
– Люди, Филомена, склонны винить во всех своих бедах тех, кто хоть в чем-то на них не похож. Пока Аквадората процветает, и мы, не люди, находимся в относительной безопасности.
– Нашему процветанию что-то угрожает?
– В любой момент тучные времена могут смениться худыми.
Я повторила вопрос. Экселленсе потер ладонью обожженную щеку:
– Предположим, мы ввяжемся в войну.
– С кем?
– Не важно. Войны ведутся постоянно. Ну, предположим, рыцари большой земли найдут достаточно золота, чтобы нанять наши боевые эскадры для своих нужд.
– Пока они едва наскребли на покупку транспорта.
– Я сказал, предположим. Аквадората занимает чью-либо сторону в борьбе за пустынный восточный материк и начинает тратить уже свои финансы. Граждан тишайшей столицы вынуждают затянуть пояса, и они винят в своих бедах отнюдь не провальную политику Большого Совета, не дожа Муэрто, а, например, вампиров, навлекших проклятие на город.
Какие страшные фантазии обуревают князя Мадичи. Я даже поежилась.
– Поверьте, Филомена. Все обычно так и происходит.
– Доверяю вашему опыту, экселленсе.
– Он подкреплен даром предвидения. Серениссима, я восстал ото сна, ощутив приближение большой беды. Нас, древних вампиров, бессмертных Ночных господ, давно не занимают мелкие человеческие дрязги, мы пробуждаемся лишь на зов клятвы, которая древнее даже нас.
От торжественности слов экселленсе по моей спине пробежали мурашки.
– Значит, браком с губернатором да Риальто вы собираетесь защитить бедняжку Блю?
– Именно, Филомена. И не только ее. В городе участились нападения на чародеев и алхимиков. И маэстро Дуриарти, создатель нашей красавицы, тоже подвергается опасности, и ее деревянные носатые родственники, и труппа марионеток, которым, к несчастью, не нужны кукловоды.
– Так вот почему синьорина Дуриарти говорила жениху, что ему будет хорошо с «ними». Она употребила множественное число.
– Блю постарается выполнить обещание. В ее фарфоровой головке достаточно разума, чтоб составить счастье благородного синьора да Риальто.
– Но она не любит его.
– Зато вполне может сыграть что угодно. Да и кто знает, может, со временем Блю сможет полюбить своего супруга.
Я недоверчиво хмыкнула.
– Не будьте столь высокомерны, серениссима. Моя племянница способна испытывать благодарность и дочернюю любовь, она согласилась участвовать в сегодняшнем представлении ради спасения своих сородичей. Это ли не благородство?
Серые глаза князя наполнила бесконечная усталость. Он меня пристыдил. Если бы не хищно поблескивающие при этих словах клыки, я бы уже рассыпалась в извинениях. Но вид зубов экселленсе направил мои мысли в другое русло.
Благородные защитники. Кусать граждан безнадзорно я им все равно не позволю. Но им же нужно питаться, так же как и нам. Только вот нам, чтоб поесть, нужно заплатить за еду, или поймать ее в сети, или вырастить. Так, так… Пойдем по аналогии. Никакого разведения людей на прокорм. Это немыслимо. И никакой разрешенной охоты. Хотя уверена, горожане не отказались бы от такого развлечения раз или два в год.
