– Вы только что сравнили меня с животным?
– Не в вашу пользу, Лукрецио. Ни одно животное не будет вожделеть того, кто может его убить. – Я тряхнула головой. – Ну же, бросьте эти нездоровые фантазии, дружище. Любовь и страсть должны быть простыми и понятными, а не вести к смерти.
– Это только у животных или людей, которые, впрочем, недалеко от них ушли.
– Мне слышится в вашем тоне высокомерие? Или вы не были когда-то человеком? Сколько лет вам было, когда вас обратили?
– Я родился вампиром.
– Как любопытно. Расскажите.
Я видела только глаза экселленсе. За время нашей беседы их цвет менялся раз десять, от кроваво-красного к желтому, зеленому и, наконец, серо-голубому. Не знаю, что за бури моя близость вызывала в его сердце, но снаружи это выглядело нарисованным фейерверком.
– Не сегодня, Филомена, – проговорил князь после продолжительной паузы.
Я разочарованно вздохнула.
– Ну раз вы не собираетесь развлечь даму…
– Я развлеку вас, серениссима.
Он чем-то зашуршал, справа на уровне моего лица в стене открылось небольшое круглое окошко. Снаружи оно было занавешено какой-то тканью, но пропустило в наше укрытие немного тусклого света.
Князь улыбнулся, кивнул и приложил палец к губам. Из коридора до нас донеслись мужские голоса.
«Здесь кого-то тащили, кого-то раненого», – говорил Чезаре.
Я скосила глаза, рассмотрела две склоненные фигуры. Синьор Копальди, довольно щуплый без своего костюма, что-то отвечал.
– Мы можем отсюда выйти? – одними губами спросила я экселленсе.
Он молча пожал плечами. Дож уже рассматривал канделябр. Снял что-то с золоченого завитка, показал секретарю:
– Я его убью.
– Кого? – Артуро заламывал руки, как актер, изображающий отца в площадном представлении. – Князя?
– При чем тут князь? Командора, – сообщил Чезаре примерно таким же тоном, которым обсуждаются рутинные дела. – Ну разумеется, его уродскому сыночку тоже предстоит умереть.
Раздавшийся, кажется, на моей макушке бой часов заставил меня вздрогнуть.
– А потом, дружище, я убью себя!
Я опять вздрогнула и посмотрела на экселленсе. Тот ухмылялся. Мужчины! Ну разумеется, давайте сбегать от неприятностей в смерть! Что там еще болтает его серенити? Честь моя ему покоя не дает? Ах вина? Не моя, его? То есть если я потеряю честь, этот… стронцо наложит на себя руки, оставив меня самостоятельно разгребать последствия? Очень по-мужски. И по-дожески. Любой же сможет править нашей безмятежной Аквадоратой. Ну просто зла на него нет!
– Клянусь, если Филомена осталась невредимой, я…
Многочисленная группа людей приближалась к ним по коридору. Подошвами я ощущала вибрацию пола.
Ну же, Чезаре, соберись. Не хватало еще, чтобы тебя видели в таком состоянии!
Холодная ладонь экселленсе закрыла мой рот, иначе я произнесла бы это вслух. От немедленной смерти вследствие моего укуса вампира спас дож, он быстро пообещал Артуро:
– Я дам ей развод.
Мой локоть вонзился в грудь князя, заставив того отшатнуться.
– Серениссима.
– Выведите меня к нему, – велела я гнусаво, слезы собирались в носоглотке. – Немедленно.
– Вас опечалили слова тишайшего? – Вампир опустил экран на смотровое окошко и под руку повел меня дальше.
Я не ответила. Во-первых, боялась разрыдаться, а во-вторых, зачем озвучивать понятное. Развод? Это мы еще посмотрим.
Выход из тайного хода оказался шагах в десяти. Князь чем-то скрипнул, стенная панель отъехала в сторону, и мы шагнули на полированные паркетные доски. Восточное крыло наполнялось людьми. Какая-то служанка охнула, заметив меня, Лукрецио, вернув панель на место, схватил девушку за подбородок и посмотрел в глаза глубоким вампирским взглядом. Клыки его при этом удлинились настолько, что перестали помещаться во рту.
– Ты ведь ничего не видела, милая? – прошепелявил он невнятно.
Но служанка зачарованно кивнула:
– Никаких тайных ходов, пригожий синьор.
Экселленсе ее отпустил. После того, как я наступила ему на ногу каблуком, подпрыгнула и пригрозила, что, если он посмеет цапнуть сейчас эту синьорину…
– Простите, Филомена.
Клыки спрятались за бледными губами, девушка, возбужденно хихикая, убежала.
– Только не вздумайте оправдываться моей близостью, не позволяющей вам держать себя в руках!
