Я вытерла нос кисеей. Белая ткань слегка мерцала. Я бросила ее на пол и, ощупывая бок оказавшейся рядом огромной бочки, сместилась на десяток локтей влево.
Второй нож рассек воздух со свистом и вонзился точно по центру кисейного пятна.
Сколько ножей может быть в комплекте? Видят ли кошки в темноте?
Сколько угодно. Да. Кошки точно видят, эта конкретная Ньяга – вряд ли. Доказательства? Я пока жива.
Надо выбираться. Отвлечь внимание, добежать до лестницы. Кстати, где она?
Я поморгала, отодвинулась, прижавшись спиной к влажной холодной стене. Какое счастье, что мое платье не белое! Дону Раффаэле, к примеру, в ее бледно-бледно-голубом давно бы пришпилили к стене, как огромную бабочку.
Восхитительной картиной, предложенной мне моим воображением во всех подробностях, я полюбоваться не успела. Чикко сбежала по руке, хлестнула хвостиком, заставляя меня поднять ладонь. Золоченые пайетки костюма чуть слышно царапнули камень. Сопернику этого хватило. Он понесся на меня как птица, и я закричала:
– Чикко, огонь!
От грохота заложило уши. Карла оказалась права. Это действительно был свинец. Но и я не ошиблась. Свинец – довольно плавкий металл. В животе мадженте все дробинки переплавились в один увесистый смертоносный шарик, и ящерка извергла его из… привычного отверстия вместе со струей пламени.
На несколько мгновений я увидела перед собой глянцевую кошачью маску, лезвия кинжалов, фонтан крови, бьющий из плеча нападавшего.
Идиотка! Надо было смотреть, в какой стороне лестница! В висках стучало, в ушах шумело. Слух и не думал возвращаться.
На плечо легла чья-то рука. Я беззвучно завизжала и упала в обморок.
– Филомена, – прошелестел из темноты экселленсе, – придите в себя.
Мне почудилось или слух наконец вернулся?
– Лукрецио? Это вы?
– Я, серениссима.
– А почему вы не подходите?
– От моей близости вы лишаетесь чувств.
– Вы себе льстите. Или боитесь моей малышки-мадженты.
Вампир кашлянул, что, видимо, должно было изображать смех.
– Разве она сейчас не пуста?
Я села, прислонившись спиной к бочонку. Глаза вампира мерцали шагах в десяти.
– Где Ньяга, Лукрецио?
– Бежал.
– Поймайте его.
Алые огоньки описали дугу.
– Нет.
– Почему?
– Моя задача – охранять мою серениссиму.
– А если мой противник решится напасть снова?
– Его здесь нет, Филомена. – Князь приблизился, его твердые пальцы обхватили мое запястье, потянули вверх, помогая подняться. – И вам, серениссима, пора возвращаться на поверхность. Идемте. Осторожно, ступеньки…
Экселленсе придерживал меня под руку, выбрав ту, что была подальше от Чикко, занявшей привычное место на моем ухе.
Лестница, кажется, была другой, не той, по которой я спускалась в подвал. Не кажется. Абсолютно точно. Не винтовая железная, а деревянная, поскрипывающая под нашим весом.
– Палаццо Риальто кишит тайными ходами, – пояснил экселленсе, – его около трехсот лет назад возводили контрабандисты, обустроив здание для своих нужд.
– Куда вы меня ведете?
– Туда, где вы сможете встретить своего супруга.
Душная кислая темнота сменилась темнотой свежей, затем затхлой и пыльной. Чикко запыхтела, видимо, собираясь исполнить роль светильника, но я прихлопнула ее ладонью. Не время, малышка, ты можешь испугать князя. Сам же экселленсе прекрасно видел в темноте.
– Сейчас, Филомена, мы с вами движемся параллельно коридору второго этажа.
– Его серенити находится здесь? Это восточное крыло?
Вампир кашлянул.
– Кажется, тишайшая Филомена знает больше, чем ей собирались сообщить?
– Что именно подтолкнуло вас к этой мысли?
Волосы князя щекотали мне шею. Он не дышал, рука на моем локте была твердой и неподвижной. Можно было бы вполне вообразить себя в компании ростовой фарфоровой куклы.
– О, серениссима, – прошелестел вампир, – знали бы вы, какую бурю чувств вызываете в моем мертвом сердце.
Я фыркнула и убрала его локон.
– Тишайший Чезаре уверен, что моя близость для вас смертельна. Это правда?
– Да, драгоценная. – Чудовищный князь остановился и коснулся губами моей щеки. – О да…
Замерев, я прислушалась к своим ощущениям. Их не было.
– И эта смертельная опасность вас возбуждает?
Он отстранился.
