И добавил, подумав.
— Раньше мы просто говорили – сменять мерцала, как меняются между собой люди. Теперь же Ведун говорит нам, что мерцала приносятся в жертву Светоносцу, и в благодарность за это он одаривает нас оружием, припасами и всякими нужными мелочами. Похожим образом все происходит и у дикарей Нижнего Леса.
Сонный кивнул, скорее своим мыслям, нежели рассказу охотника и медленно, подбирая каждое слово начал:
— Мы – люди, должны сносить мерцала на алтарь. Это правда. Но дело не в Светоносце и не в дикарском Змее – их на самом деле не существует, — не говорил, по топи шел – так осторожно слова ставил, будто утонуть боялся. – Вот как думаешь, почему этот Дом так долго был ложным?
— Не знаю, — честно признался Свист.
— Тогда я тебе расскажу – очень давно ангелы привели в долину людей, чтобы те собирали для них мерцала. Ангелы, или Высшие, дали людям оружие, защищаться от зверей, еду и кров. Только одного прося взамен.
Свист кивнул.
— Но люди обленились, или просто не пожелали служить своим благодетелям, и тогда ангелы разгневались и уничтожили всех жителей этого Дома, вынув из него душу и превратив некогда безопасный храм свой в кучу мертвого камня.
Слово ангелы Свист услышал впервые, но почему‑то оно никак не вязалось с истреблением целого Дома.
— Как уничтожили? – спросил он.
Вместо ответа сонный остановился у стены и пальцем указал на круглую щербину в монументальном блоке стены – след пули, и не один.
— Наш старый Дом избежал этой участи только благодаря пророку и заступнику Отцу, который вел людей по угодной Высшим стезе – трудиться в благодарности.
Свист примолк, разглядывая воронку в стене.
— А зачем им мерцала?
Сонный подумал немного, и не очень‑то уверенно ответил:
— Пути Высших неисповедимы. Главное – в другом: если мы перестанем носить мерцала на алтари, в долину придут темные ангелы, в броне, которую не пробить оружием охотников. Они огнем истребят всех людей, до последнего, стерев непокорных в порошок. Хочешь ты такой судьбы?
— Нет, — сдавленно ответил Свист. – Но откуда, скажи, откуда, ты все это знаешь?!
Сонный выпрямился, посмотрел на Свиста сверху вниз и заявил:
— Я – посланный вам пророк, как Отец когда‑то. Я должен увести вас с гибельного пути.
Брови Свиста, помимо его воли, поползли на лоб. Видя недоверие собеседника, Сонный иронично спросил:
— Возможно, тебе легче поверить в какую‑то гадину, что ползает по лесу и рыдает мерцалами, или в придуманного Ведуном блестящего дядьку?
— Давай я сам разберусь, во что мне верить, — слова сами сорвались с губ десятника, хотя он совсем не то хотел сказать.
— Пускай, — легко согласился Сонный и дружелюбно улыбнулся. – Дело вот в чем: если мы уйдем в поход на дикарей, некому будет собирать мерцала, и тогда мы повторим судьбу тех, кто жил тут когда‑то. Теперь ты понимаешь, что война нам не нужна?
— Но а если мерцала перестанут тут появляться?
— Не перестанут! – отрезал Сонный.
Свист будто в первый раз поглядел на шагавшего рядом мужчину — широкие плечи, волевой подбородок и колючий взгляд серьезных, мудрых глаз.
Он проглотил комок, вдруг вставший в горле. До сего момента он не понимал всей серьезности настоящих событий – оживший Дом, Сонный, умеющий обращаться с алтарем и знающий ответы на вопросы. Ответы, которых не могло быть у простого человека.
Назвавшийся пророком широко улыбнулся, хлопнув десятника по спине, и боязливое оцепенение спало – Свист перевел дух.
— Отец знал про дикарей внизу, — доверительно сказал Сонный. – Просто он справедливо полагал, что жителям его Дома нет дела до заблудших душ, которые поклоняются выдуманному чудовищу.
— Выдуманному?
— Выдуманному.
— Но кто и зачем его выдумал?
— Пожалуй, их вожак, как там бишь его, Великий Жрец Говорящий с Богами? А вот зачем? Наверное, ему так легче управлять своим племенем. Каждый лидер лепит свою паству по образу и подобию своему: сильный вождь будет способствовать тому, что его подопечные станут стремиться к силе и могуществу, ценя отвагу и доблесть, мелочный и хитрый сделает таковыми людей, главенство над которыми имеет, множа предательства и подхалимаж. Важно правильно выбрать того, кто шагает впереди. Порою этот выбор совсем не очевиден.
