— Молельня там, — добродушно подсказал Тропа, узловатым пальцем указав направление.
Волна гнева, рискующего превратить в полновесную ярость, вдруг захлестнула Свиста.
— Отстань! — прорычал охотник и сам испугался звука своего голоса.
Водонос боязливо посмотрел сверху вниз на Свиста, а потом медленно убрал руку с плеча, будто боялся делать резкие движения. Охотник чувствовал страх гиганта, и вдруг нашел это чувство приятным. Но все же, желая сгладить неловкость момента, сказал уже мягче:
— Я помолюсь сам, когда переоденусь.
Тропа коротко кивнул и заспешил по своим делам, путаясь в мощных ногах, будто был под хмелем. Свист проводил взглядом водоноса, на время забыв о холодной и мокрой одежде – мерцало где‑то внутри, все чаще давало о себе знать.
Стягивая мокрую рубаху, Свист слушал, как гудит толпа внизу, истово прося чего‑то у Света. От этого речитатива у охотника даже зубы свело. Прошлепав босыми ногами по полу, он выглянул во внутренне окошко.
В зале царил дрожащий, пахнущий потом и древесной смолой полумрак. Все лампы и светильники оказались потушены – свет давала лишь раскаленная Жаровня, ставшая чем‑то большим, нежели огнем, запертым в кованой клетке. Охотник видел невозможное – как над покорно склоненными головами собирается мерцающий туман, который будто воронка втягивает в себя рокочущее пламя.
Десятник перевел взгляд и поглядел на Ведуна, у которого вместо лица скалилась вырезанная из безумия и какого‑то запредельного экстаза маска. Свист увидел, как в груди жреца медленно тает светящееся сердце – мерцало.
— Он породнил его! – понял охотник, и спросил у старых стен. — Что же теперь будет?
Свист выдохнул и вновь поглядел вниз – зал был забит до отказа. Охотник вглядывался в лица людей, пришедших отдать дань Свету. Кроме тех, кому выпало дежурить в сторожке у слоновьей головы, в молельне собрались все домочадцы. Даже Скальник подпер стену в дальнем углу, отрешенно разглядывая потолок. Сам не молился, но и другим не мешал.
Свист поискал взглядом Ореха. Но тщетно – то ли не было его в толпе, то ли не смог охотник разглядеть своего воеводу.
Быстро переодевшись и дождавшись окончания службы, Свист заспешил вниз, в трапезную, желая поговорить со Скальником.
— Свист! – радостно воскликнул Скальник. – Куда ты запропастился? Орех тебя разыскивал, прямо с ног сбился. Где это, говорит, мой лучший десятник?
Скальник нервно хохотнул.
— Я тоже его ищу, не подскажешь? – Свист отметил напряженность собеседника.
— В лесу. К завтрашнему вечеру обещался быть.
— Значит, подожду его до завтра, — вслух решил охотник.
— А сам‑то где был?
— Да в норе застрял, из‑за дождей никак выйти не мог, — легко соврал десятник.
— Ну ничего, уже скоро конец ливням, а как просохнет, так и на дикарей двинем.
Свист глянул себе за плечо, на десятки людей рассаживающихся по лавкам.
— Может, там внизу и останемся, — тихо, очень тихо, сказал Скальник.
— Что ты имеешь ввиду?
Вместо ответа Скальник поманил товарища пальцем – пойдем, мол, выйдем.
Трапезная скрылась за поворотом, в коридорах Дома было тихо и спокойно все его жители вкушали дары своего бога, сидя на длинных лавках в молельне–столовой.
— Так что ты имел в виду, когда говорил, что, может быть, там и останемся? – напомнил Свист.
Скальник поскреб небритую щеку и сплюнул.
— Да то и имел. Сил больше нет в этом склепе жить. Ведун мозги людям запудрил – караул. Там Свет да сям, и попробуй возрази! Даже тихоня Арахна за косое слово так глянет, что у меня мурашки по коже. Чудится, что вот она как выхватит нож из‑под своих этих тряпок, да кишки мои прямо на пол и вывалит.
— Скальник, ты преувеличиваешь, — с сомнением глянул он на соратника.
— Ты редко бываешь в Доме. А когда бываешь, наверное, вокруг себя не смотришь, — ворчливо ответил Скальник.
Свист вспомнил Тропу, желавшего силой отвести его на молебен.
— Возможно, ты и прав, но почему – остаться в Нижнем Лесу?
— Да все лучше, чем с фанатиками в одном Доме. Разобьем дикарей, воинов вырежем, кого сможем – возьмем в плен, пускай работают, да сами изредка мерцала носить будем, мало ли. Плохо разве?
