Свист, справившись с испугом, трясущимися руками поднял свое оружие и выпустил последнюю пулю. Нестерпимо долгое мгновение он молил Светоносца, обращаясь к божеству со всей верой, на которую только был способен: «Пускай этот выстрел достигнет цели».
Диковинное оружие вождя змеепоклонников упало на песок, и жрец зашипел от боли в простреленном плече. Бросив бездыханное тело своего слуги, Говорящий с Богами, со всех ног помчался обратно к центру деревни. Свист еще несколько раз жал на спусковой крючок, но винтовка отвечала сокрушенным щелчком – стрелять было нечем.
— Цельтесь в ноги! – закричал кто‑то пробегавший мимо. – Стреляйте по ногам!
Пластун бежал первым, возглавляя погоню и стреляя прямо на ходу.
Но удача Великого Жреца была ему верна. Пули взбивали фонтанчики рыхлой земли, на волосок позади мягких мокасин Говорившего с Богами, опаздывая на миг, на полмига. Кто‑то из светлого войска выскочил из‑за хижины и бросился ему наперерез. Жрец не сбавляя темпа вскинул руку, что‑то тускло сверкнуло, и поимщик рухнул в пыль, захлебываясь собственной кровью.
Жрец метнулся в сторону приземистого строения, сложенного из тяжелых каменных блоков.
— Не дайте ему добраться до его убежища! – перекрывая грохот побоища, закричал Пластун.
Жрец перепрыгнул чье‑то мертвое тело: до спасительного входа в приземистое каменное строение – то самое, где Пластун впервые увидел Говорившего с Богами, оставалось немногим больше трех метров. В это самое мгновение незримый заступник отвернулся от вождя дикарей – охотничья пуля клюнула жреца пониже колена, раздробив кость. Приземлившись на раненую ногу, тот кубарем покатился по песку, по инерции достигнув входа в собственное обиталище. С металлическим звуком тяжелые створки сомкнулись, брызнула кровь – голова и плечи Великого Жреца оказались по ту сторону дверей.
Подбежавшие охотники застыли в растерянности, сипло переводя дыхание после сумасшедшей погони. Пластун от досады пихнул сапогом все еще бьющиеся в судорогах ноги жреца.
Сукоруб стукнул прикладом по стальной створке и покачал головой.
— Гиблое дело ее ломать, — он оперся рукой о стену, сплевывая на песок.
— Быстро, обойдите кругом, может быть еще вход есть, или окно, — приказал Пластун, сам не надеясь на такую удачу.
Они обшарили все стены в поисках неприметного лаза, но вход в жилище Великого Жреца был только один.
— Слышишь? – спросил Пластун, обращаясь к Свисту.
Десятник остановился и прислушался: стихли все звуки битвы, в наступившей тишине громовым раскатом зазвучал Галархорн.
— Победа, — почти буднично сказал низкорослый охотник, и расплылся в счастливой улыбке.
Рог запел снова, на этот раз ближе.
Свист присел на скамью, что стояла у входа в одну из разоренных хижин. Бережно положил ушибленную руку на колени, при каждом движении предплечье отдавалась острой болью. Свисту оставалось только удивиться тому, как он не замечал этого во время боя.
Выживших дикарей сгоняли в центр деревни, привязывая к необструганным стволам деревьев, специально сваленным для этого дела на опушке. Одного из чудом уцелевших шаманов били у подножия пирамиды. Не меньше полудюжины мужчин всеми силами старались вышибить дух из разрисованного тела. Они мстили ему за свой страх, который тот внушал им прежде. Поодаль какой‑то пузатый дикарь, поспешно стерев знак змея со лба, пытался договориться с Грозовиком, предлагая тому какие‑то ценности и свою дочь в обмен на заступничество длинноволосого воина. Со стороны реки тянуло черным дымом – это догорала большая, крытая осокой, хижина.
Оказалось, что битву пережило почти восемь десятков дикарей, в массе своей женщины и дети, да еще несколько седобородых стариков, что в ужасе закрывали бритые головы тонкими морщинистыми руками, но случались и крепкие мужчины. Свист смотрел на уцелевших свидетелей битвы, и устыдился собственной радости победы. Змеепоклонники затравленно жались друг к дружке, боязливо косясь на оцепление из воинов Света, что окружили пленников, держа оружие наперевес.
От пирамиды, в сопровождении двух паладинов, а так же Пластуна и Скальника, шел воевода. Засунув пальцы за пояс, он с явным удовлетворением поглядывал вокруг – на дела рук своих, и находил их удовлетворительными.
