– Это он, – сказала Молли. – Кто он?
– Донар Ваддерунг, – ответил я.
– Ого, – сказал Томас.
Молли нахмурилась.
– Тип из этой… компании… службы безопасности?
– Исполнительный директор «Монок сикьюритиз», – сказал я, кивнув.
– Голодная ночь, Дрезден! – воскликнул Томас. – И ты просто потребовал, чтобы он пришел увидеться с тобой?
– Это настолько плохо? – осведомилась Молли.
– Это… кхе, – сказал Томас. – Подумай о том, чтобы проделать то же с Дональдом Трампом или Джорджем Соросом.
Молли содрогнулась.
– Я не… я не уверена, что смогу.
Томас жег меня взглядом.
– И ты натравливаешь на группу наблюдения Лары этих типов?
Я улыбнулся.
– Ну и яйца же у тебя, – сказал Томас. – Мои Лара мне точно оторвет.
– Скажи ей, что это не твоя вина. Скажи, что не смог меня остановить. Она поймет, – ухмыльнулся я. – Садитесь, ребята, закажите себе поесть и все такое. Я ненадолго.
Молли часто заморгала, потом посмотрела на Томаса и сказала:
– Минуточку… Мы что же, его эскорт?
– Ты, может, и да, – насмешливо отозвался Томас. – Я его головорез. А это чуток повыше, чем эскорт.
– Слишком высоко, если думаешь, что я буду подчиняться твоим приказам, – ядовито бросила Молли.
Они оба отправились за дальний столик, весело препираясь на ходу, и сели, пройдя мимо реальной причины того, что наша встреча назначена именно здесь: скромного деревянного знака, на котором простыми, безо всяких там закорючек буквами было выжжено: «ДОГОВОРНАЯ НЕЙТРАЛЬНАЯ ТЕРРИТОРИЯ».
Соглашения Ансийли поддерживали различные сверхъестественные политические силы в течение последних бурных десятилетий. Это были серии договоров, которые имели целью ограничить конфликты между разными группами и племенами некой структурой. Они определяли права тех владык, которые правили территориями, а также нарушения прав одних властителей другими. Представьте себе Женевскую конвенцию монстров и призраков. Ну вот, примерно то же самое.
Мак каким-то образом добился, что именно его заведение объявили нейтральной территорией. Это значило, что, когда бы здесь ни появлялся подписант Соглашений, он обязан был вести себя как приличный клиент, не причинять вреда другому подписанту, не применять к нему насилия, и выносить все готовые вспыхнуть силовые разборки наружу. Паб превратился в площадку для встреч, где у клиента по меньшей мере возникал шанс закончить ужин без того, чтобы быть убитым кем-то, кто во всех иных обстоятельствах являлся его заклятым врагом.
Ваддерунг поглядел на Молли и Томаса и обратил свое внимание на меня. Его единственный глаз был ледянисто-голубым, и от его взгляда по спине шел холодок. Когда я приблизился к нему, у меня возникло ощущение, что он видит во мне больше, чем я в нем.
– Ну-ну-ну, – сказал он. – Слухи о твоей смерти, и так далее.
Я пожал плечами.
– Уверен, что среди чародеев это не такая уж необычная игра.
В его глазу что-то вспыхнуло, словно его позабавила какая-то мысль, исчезнувшая прежде, чем я смог ее рассмотреть.
– В эту игру пытается играть меньше народу, чем ты мог бы подумать.
– Да я, признаться, и не пытался, – сказал я. – Просто так уж оно случилось.
Ваддерунг лениво протянул руку за чашечкой кофе. Он пил его мелкими глотками, наблюдая за мной. Потом слегка наклонился вперед и медленно проговорил:
– Значительные вещи не случаются просто так, Дрезден.
Я покосился на него. Пожал плечами. Потом сказал:
– Мак, можно мне пива?
Мак прохаживался вдоль стойки на деликатном расстоянии от клиентских стульев. Он посмотрел сперва на меня, потом на медленно тикающие часы на стене.
– Целую жизнь не пил, – сказал я. – И если я из-за этого рехнусь, можешь записать меня в «Анонимные Алкоголики».
Мак фыркнул. Потом достал бутылку эля собственного изготовления. Нектар и амброзия! Он открыл ее и передал мне (зная, что я редко пью пиво из стакана), и я отсалютовал ему бутылкой, прежде чем отпить первый глоток.
– Не рановато ли для этого дела, а? – спросил Ваддерунг.
– Отсюда я чувствую запах виски в вашем кофе, – сказал я, поднимая бутылку.
Он улыбнулся, поднял чашечку кофе, салютуя мне, и отпил солидный глоток, а я отхлебнул эля. Потом мы оба поставили свою выпивку на стойку.
