Шерифу было за пятьдесят и он не первый раз сталкивался с убийством. Мужчина он был видный, выше меня ростом и в половину шире, а его маленькие карие глазки, похоже, ничего не упускали. С собой он привез команду экспертов и, после осмотра дома и места преступления, увел меня и Дэйна на кухню.
Право рассказать об увиденном я предоставил Дэйну и он не ударил в грязь лицом. Я решил, что говорит он даже лучше, чем пишет. Шериф внимательно выслушал Дэйна, потом меня. Когда мы закончили, повернулся к Дэйну.
— Вы думаете, это убийство-самоубийство, так?
— Мне так представляется.
— Надеюсь, и мои мальчики придут к такому же выводу.
— А у вас другое мнение?
— Я этого не говорил, мистер Дэйн. На эту семью и так много чего свалилось, не правда ли? — он не стал дожидаться наших ответов. — Я удивлен, что вы не звоните Френку Сайзу, мистер Лукас.
— Такие новости его не интересуют.
— Его, может и нет, а вот другие заинтересуются обязательно. Как только об этом станет известно, сюда примчится кто-нибудь из «Балтимор сан». Не отстанет и «Вашингтон пост». Ти-ви. Радио. Не удивлюсь, если это происшествие попадет в вечерние выпуски новостей. Уолтер Кронкайт такого не упустит. Смерть жены экс-сенатора и ее… кто бы он ни был. Какая-никакая, а сенсация.
— Публике это интересно, — шериф смотрел на меня, как бы ожидая подтверждения, вот я и пошел ему навстречу.
— Разумеется, если это убийство-самоубийство, как предполагает мистер Дэйн, интерес этот быстро угаснет. Это новости, но лишь на день или два.
— То есть пока версия убийство-самоубийство не будет основной?
— На данный момент нет, мистер Лукас. Пока я не проведу тщательного расследования не ознакомлюсь с отчетом коронера[11] и результатами экспертизы. Вы понимаете, нельзя сразу делать выводы, когда здесь убивают богачей. Другим богачам это может не понравится.
— Разве в этом году будут выборы? — спросил я.
Шериф улыбнулся.
— Выборы уже прошли. Я победил с подавляющим перевесом. Можно сказать, мне выдали мандат доверия. Решили, что я достоин стоять на страже закона.
— Это хорошо.
— Мы вам сегодня еще понадобимся? — спросил Дэйн.
Шериф задумался.
— Нет, полагаю, что нет. Я бы хотел, чтобы вы приехали завтра или послезавтра, и дали письменные показания. К тому времени у меня, возможно, возникнут кое-какие вопросы, — его карие глазки обежали нас. — Или вы вспомните то, о чем забыли сказать мне сегодня.
— До встречи, шериф, — Дэйн направился к двери. Я — за ним.
— Одну минуту, — остановил нас шериф. — Вы не знаете, кто расследует убийство дочери Эймсов и ее дружка в округе Колумбия?
— Вы говорите про отдел убийств? — переспросил я.
— Да.
— Дэвид Синкфилд. Лейтенант.
— Дружок дочки был ниггером, не так ли?
— Белая мать, черный отец, — ответил я.
— Как вы думаете, стоит мне позвонить лейтенанту и рассказать, что мы тут нашли?
— Я думаю, что он будет вам безмерно благодарен, — ответил я.
На обратном пути Дэйн вел машину ничуть не лучше. Мы почти не разговаривали. Теперь мне даже нравилась его манера вождения. Отвлекала от мыслей о застывшем на лице Луизы удивлении.
Я посмотрел на Артура Дэйна. Банкир банкиром. Самодовольный, уверенный в себе, пиджак расстегнут, животик выпирает. Правая рука лежит на сидении. Левая держит руль двумя пальцами, а «кадиллак» мчит со скоростью семьдесят пять миль в час. Я не сомневался, что, лопни у нас колесо, Дэйн обязательно ударит по тормозам и крутанет руль не в ту сторону, в результате чего машину занесет и перевернет раз семь, и мы, если останемся в живых, не сможем вылезти из кабины, потому что двери заклинит.
— Вы кого-нибудь убивали? — спросил я.
Он уставился на меня. Вместо того, чтобы смотреть на дорогу.
— Что значит, кого-нибудь убивал?
— Благодаря своему вождению.
— Я даже не попадал в аварию.
— В это трудно поверить.
— Вам не нравится, как я веду машину?
— Еще как не нравится.
Дэйн какое-то время молчал. Я подумал, что он дуется на меня. Потом взялся за руль обеими руками.
— Я научился водить машину лишь в двадцать пять лет. Большинство учится этому в более раннем возрасте.
— Почему же вы не последовали примеру большинства?
