И тогда ее благосклонный взор упал на племянника своего мужа и императора – красавца Иоанна Цимисхия, также искушенного в воинском искусстве. И Цимисхий ответил ей взаимностью.
Однажды, темной ночью, во время страшной бури, безоружный василевс Никифор Фока был жестоко и вероломно убит заговорщиками в своей спальне.
Шепотки вновь засквозили по коридорам дворца: «Она подослала убийц к императору… по ее желанию подкупленные убийцы умертвили императора ради возлюбленного… она впустила их во дворец»…
Иоанн I Цимисхий объявил себя императором.
И тут судьба отвернулась от Феофано, отказавшись исполнять ее дальнейшие желания: как только новоявленный император утвердился в своей власти, он не только не пожелал жениться на ветреной Феофано, но и выслал ее за пределы Константинополя, сослав с шестилетней Анной на пустынный остров в Эгейском море, в холодную мрачную келью.
В тоске глядела Феофано с этого сурового берега на свой прежний роскошный дворец, надеясь когда-нибудь вернуться в него. И у нее чуть-чуть не получилось: они сбежали с острова и укрылись за стенами Святой Софии, но Цимисхию донесли о побеге, и он повелел отправить Феофано с дочерью в еще более далекий монастырь.
Там они прожили шесть горьких лет.
Когда Цимисхий скончался в 976 году (кто-то шептал – от болезни, кто-то шептал – что его отравили) власть перешла к старшему сыну Феофано – Василию II. Сын вернул мать и сестру во дворец – но вот к власти Феофано путь был закрыт. О ней просто забыли… А она и не напоминала о себе… Ее словно не стало…
Анна, в отличие от своей матери, несмотря на свою удивительную красоту и образованность, не стремилась к возвышению, к единовластию. Она любила свою родину и была готова выполнить ради нее свой долг.
Порфирородные принцессы выходили замуж за самых наидостойнейших христианских государей. А таковых, по мнению василевсов Византии, было очень немного.
Византийский двор считал себя первым среди правящих христианских дворов, и – это признавалось всеми правящими христианскими дворами. Ведь Византийский двор был прямым наследником великих традиций Греции и Римской империи. Роскошь и величие Константинополя, церемониал императорского двора, традиции культуры и искусства были образцами для подражания.
К Анне сватались завидные женихи, но братья не спешили отдавать ее руку. Возможно, она вообще никогда не выйдет замуж – чтобы не уронить чести Византийской империи.
Византия так высока… Почти – божественна… Так кто же может быть достойным смешать свою кровь с кровью порфирородной византийской принцессы?
А уж если Анна и выйдет замуж, то Византия должна получить за это очень, очень, очень серьезную компенсацию.
Кроме того, сердце Анны было свободно, ни один жених его не тронул…
К тому же, после свободы и многих возможностей, которыми обладали византийские принцессы, быть просто красивым украшением короны – пусть даже сильного и достойного государства, ей не хотелось… Лучше остаться в любимой Византии. Да, именно этого она и хочет.
Темнело. Легкие шаги послышались у нее за спиной, и в покоях стало светлее. Анна подумала, что это служанка зажгла светильники.
– Благодарю, ты можешь идти, – не поворачиваясь, отпустила она служанку.
– Я только что вошел, позволь остаться ненадолго, – прозвучал у нее за спиной мягкий мужской голос.
Анна повернулась. Мужчина, произнесший эти слова, показался ей очень знакомым. Высокий, благородной наружности, с теплым взглядом мудрых глаз, в длинных ниспадающих одеждах, с яблоневым посохом в руке.
Но это… Этого не может быть…
– Ты не ошиблась. Я – апостол Андрей, – ответил он на ее невысказанный вопрос.
Анна подошла к нему, преклонила колени.
– Благослови меня, святой апостол.
– Благословляю во имя Господа.
Андрей осенил девушку крестным знамением, поднял с колен и усадил в удобное кресло. Его появление потрясло принцессу, Анна была словно во сне и не сразу пришла в себя. Апостол подошел к столу, налил в кубок немного красного вина и подал его принцессе. Анна сделала пару глотков, ее щеки порозовели, она стала ровнее дышать.
– Я пришел к тебе, Анна, спросить, как ты живешь? Ты счастлива?
