Тархан выругался еще раз и побрел за дегтярницей. Когда он скрылся за пригорком, Алешка скатился с телеги:
— Вылезай, Харитка, приехали!
Харита уперлась руками в дно телеги, спиной — в шкуры и стала выползать. Алешка приподнял нижние кожи, давая ей выйти. Она вылезла, обливаясь потом. Мальчик помог ей спуститься на землю и расхохотался, глядя на ее вымазанное грязью лицо:
— Сейчас и тебя за чорта принять можно!
Харита вытерла мокрое от пота лицо рукавом. Алешка оглянулся на дорогу:
— После красоту наводить станешь! Лети, вон в канаву, ложись и лежи, пока я не приду!
Харита быстрее ветра очутилась в канаве. Алешка поправил кожи, сел на старое место и повесил голову.
«И пускай думают, что сгорела — так лучше!» — подумал он и крикнул возвращавшемуся тархану: — нашел?
Тархан помахал издали ведерком.
— И не пролился! — сказал он, подвязывая дегтярницу на старое место, — а вот как отвязалась она, ума не приложу!
— Растрясло! — сказал Алешка равнодушно, — трясет у тебя страсть как! У меня все кишки вытрясло, я дальше пешком пойду!
— Ступай, тут близко! Вот иди вдоль канавки, выведет она тебя на городище, с него Увек будет видно!
Алешка слез с телеги, тархан тронул лошадь. Алешка пошел вдоль канавы дошел до лежавшей девочки и сел рядом:
— Не вставай! — шепнул он, — пока не отъедет! Я тут дорогу теперь знаю! А в Поленовке тебя не хватятся!
— Ты тут был?
— А то разве не был? Мы с дедом раньше каждую весну ходили сюда. Весь Увек исходили, все пески, все городища. Я тут каждый угол знаю, где только ни лазили!
— Зачем?
— Вещишки искали разные, клады тоже! Ну, деду ничего не пришлось, а другие, из Синеньких мужики, раз целую корчагу с деньгами нашли. Я много находил… Найдешь такое, что бросить только — черепок, медяшку какую, всю зеленую, а из Саратова приезжал ученый один и все у нас покупал! Мы ему с дедом бывало сколько насбираем — сумку целую!
Харита глядела на Алешку, не понимая.
— А на что ученому-то?
— В музей, говорили, берут! Старинные все это вещи. А в музей людей за деньги пускают только поглядеть на черепки эти!
Алешка задумался, сорвал прошлогодний ковыль, пожевал его:
— Тут, Харитка, тысячу лет назад город был! От него не осталось ничего — только вот черепки, камни да покойники… Покойников много, и ходы под землей. Я тут знаю… Ну, пойдем — не видать тархана!
Харита встала. Солнце горело прямо над их головами. Под зноем парилась степь, по ней вдали, как опрокинутые чаши, строились в ряд дряхлые тысячелетние курганы. Казавшиеся издали огромными, сидели на курганах мрачные вороны.
Алешка сказал коротко:
— Вот мары, или курганы. Тут могилы были. А мы пойдем на городище.
Харита шла покорно за братом. Канава вывела на круглую песчаную лысину. С трех сторон ее окружали овраги, с четвертой стороны шел вал поперек всей площади, от оврага до оврага. Он был прям и глубок; осыпавшаяся земля обнажала полуистлевшие камни и кирпичи. Здесь когда-то работали человеческие руки.
— Вот городище, — сказал Алешка, перебираясь через вал, — теперь гляди… Вот тебе Волга, вот Увек… А там дальше — нашему пути конец. Тут ученые люди копали, да бросили, не докопались, а я лазейку знаю — там под землей ход и пещера. Там мы жить будем и клады искать!
Харита посмотрела на Волгу, вздохнула, завидуя пузатому пароходику, тащившему за собой две баржи. На Увеке сверкали железнодорожные рельсы, на них игрушечными казались красные вагончики. Огромные нефтяные баки с острыми крышками стояли в ряд, как огромные круглые коробки. За ними шли улицы железнодорожного поселка, подходившие к соломенным крышам деревни. Харита посмотрела на деревню и улыбнулась — не так уж страшно было в новых местах.
— Люди везде одинаковые, — говорил Алешка, глядя на потемневшее от тоски лицо Хариты, — а такую хозяйку, как твоя была, везде найдешь, коль захочешь! Вон нам как итти! — ткнул он пальцем в сторону от поселка, — видишь, как песок, — там это… Пойдем!
Он перебрался обратно через ров и стал спускаться в овраг по крутому обрыву. Харита покорно шла по его следам. Из под ног сыпался песок, мелкие камни неслись вниз с песком сплошным потоком.
