Харита, ее жизнь и приключения, а также подробный рассказ о том, как был найден город Карла Маркса - страница 41
Дверь захлопнули. Она осталась лежать у порога. Когда Харита подошла к ней, она рвала на себе платье, качала головой, как безумная, и, не замечая ее, кричала:
— Деньги, мои деньги!
Харита протащила ее, волоча по полу, до груды тряпья, на котором она спала. Старуха узнала, вцепилась в нее:
— Не уходи, девчонка! Мы будем жаловаться, мы заставим его отдать наши деньги!!!
Она вскочила и, выпустив руку Хариты, повалилась навзничь. Глаза ее стали круглы и страшны, рот перекосился, язык шевелился во рту беззвучно.
Харита отшатнулась. Из синих губ горбуньи медленно выкатывалась мыльная пена, по ней сквозили алые жилки крови. Харита взвизгнула и бросилась вон из подвала.
Через минуту она подняла на ноги весь двор. Во дворе, за сгорбленной спиной дома, она нашла в каменном каретнике печника, он узнал внученка горбуньи, улыбнулся, спросил:
— Что такое?!
— Дяденька, дяденька, пойдемте скорее!
— Помирает, что ли?
— Умирает, дяденька!
— Ну, и ладно! — сухо сказал печник, — будет! Покоптила небо, и довольно!
Он пошел за Харитой, не торопясь. В подвале над хрипевшей старухой стояли чужие женщины. Они вздыхали, качая головами. Кто-то сказал:
— Отходит, должно быть!
— За священником сбегать, что ли?
— Не попа, а доктора надо! — грубо оборвал печник, отстраняя женщин, — что уставились? Не видали никогда! За доктором не посылали?
— Доктору деньги надо! — отозвалась одна, — кто платить будет?
Харита глядела на пену, выползавшую из перекошенных губ старухи, на страшные, закатившиеся под лоб глаза ее. Глаза стеклянели. Харита вспомнила свою застывавшую в нетопленой избе мать. У нее похолодело сердце и брызнули слезы из глаз. Когда женщина сказала о докторе, она потянула печника за руку:
— Дяденька, я дам денег доктору!
— Ну? — изумился печник, — ну? У тебя деньги есть?
— Есть, дяденька, есть, вот тут в чулке!
— Да, ведь, доктору много надо! — усмехнулся он.
— Возьмите все, дяденька!
Старик погладил стриженую голову, сказал:
— Врут бабы, к новому обиходу не привыкнут! — Он оглянулся на женщину, говорившую о докторе, крикнул сурово, — ступай Прасковья, к участковому! Бесплатный это доктор, государственный, не бойся, с тебя денег не спросит! Беги, тут рядом!
— Ты что за распорядитель? — огрызнулась та.
— А коли помрет? Ты соседка ей, с тебя будут спрашивать и за имущество и за все! Иди, говорю, да милиционера прихвата!
Прасковья поворчала и ушла. Харита присела на тряпки возле старухи, взяла полотенце и вытерла пену с ее губ, подбородка и сморщенной шейки. Старик спросил тихо:
— Любил старушку-то, паренек?
Харита покачала головой.
— Жалко? — спросил он.
Харита шмыгнула носом, вспоминая о матери. Печник снова погладил стриженую голову, сказал:
— Ах, ты, горемыка! Ко мне в ученье пойдешь, что ли, теперь?
— Пойду! — кивнула она, — пойду.
Женщины пошептались, поворчали и разошлись. Печник присел, дремля, на табуретку. Харита украдкой погладила холодевшую руку старухи. Ей показалось, что жесткие пальцы стали мягчеть от ее ласки. Тогда она крепко сжала их в своих ручонках и, наклонившись, стала дышать на них, согревая теплом своего дыхания.
Как-будто бы от этого тепла старуха притихла, вздрогнула, потянулась и стала, затихая, засыпать на своем страшном горбе.
— Отойди, мальчик!
Харита подняла голову. Возле нее, трогая ее за плечо, стоял милиционер. Сзади него, осторожно засучивая рукава, улыбался пожилой добродушный человек в золотых очках.
„Доктор!" — подумала Харита и, выпустив потеплевшие в ее руках пальцы старухи, отошла от постели.
Доктор подошел к горбунье, поднял ее веки большими пальцами своих рук, что-то сказал тихо.
— Что? — переспросил милиционер.
— Умерла! — ответил он спокойно и, разорвав ворот кофты, наклонился к груди старухи, слушая сердце.
— Умерла! — повторил он, вставая, и обернулся к приведшей его женщине, — разве она горбатая?
— Ну, да! Поверните-ка ее, посмотрите на спину!
Доктор пожал плечами и с любопытством поднял за плечо мертвую старуху. Несколько секунд он держал ее так, разглядывая странный ее горб.
— Тут что-то неладно! — оглянулся он на милиционера, — придется осмотреть.
Он торопливо опустил старуху на постель, потом расстегнул кофту и крикнул:
