— В работе нехватки нету. Рвут на части, потому, главное, что знают все!
Он молча глядел на стриженую голову, торчавшую за решоткой, и говорил, уходя:
— Чего же вот? Приходи со мной работать! Выучишься, в деревню поедешь мастером! Хорошее дело!
— Хорошо, дяденька, если бабушка пустит! — кричала ему вслед Харита и снова сидела у окна, глядела на редких прохожих, слушала далекий уличный шум, стон трамваев, рев автомобилей и иногда стук лошадиных подкованных копыт где-то рядом в узеньком переулке.
Вечером второго дня старуха вернулась рано. Она прихлопнула за собой дверь крепче, чем всегда, и встала перед Харитой. Сморщенные щеки ее ввалились от усталости, губы посинели и сузились. Она задыхалась, должно быть, от быстрой ходьбы.
— Ну что, Маргарита? Хочешь домой?
Девочка оглянулась спокойно:
— Я не Маргарита, бабушка!
— И отца у тебя нет?
— Нет! Не знаю.
— Как не знаешь?
— Он пропал давно!
— А как же он тебя ищет? На вот, на — читай! Это я с забора сорвала объявление! По всему городу расклеено, на, читай, про кого это писано? Не про тебя?! И браслет, и только что приехала… Не ты?
Харита схватила из рук старухи белый смятый клочок бумаги, расправила его на коленях и стала читать. Там в узорчатой рамочке четко и крупно было напечатано:
УБИТЫЙ ГОРЕМ ОТЕЦ
УПЛАТИТ НЕМЕДЛЯ
1000 рублей
каждому, кто доставит ему сведения об исчез-
нувшей 24 июля с Павелецкого вокзала девочке
11—12 лет, одетой в серое пальто, имевшей бра-
слет на руке, похищенной, заблудившейся или
ушедшей
МАРГАРИТЫ ВИШНЕВСКОЙ,
которая назывет себя Харитой и ехала
со своей теткой.
Сообщить А. К. Вишневскому, Денежный
переулок, д. 24, кв. 12. Телеф 19-24.
Глаза Хариты были круглы от изумления, и руки дрожали, когда она вернула старухе листок.
— Ну, что? — крикнула старуха, вырывая у нее объявление и смеясь, — это не ты?
— Нет! — ответила она просто, — я не их дочь. Они сами не знают!
— Чего не знают?
— Кто я.
— Что ты плетешь мне, девчонка! Уж лучше молчи да скажи отцу, что нечего скупиться! Может и две тысячи дать и три…
Старуха засмеялась и стала собираться. Харита видела, как у нее дрожали руки, блестели глаза и сохли злые губы. Она оделась наряднее, чем всегда, достав откуда-то из груды тряпок рыжую накидку с медными пряжками и черную косынку. Огромный горб ее топорщил кверху накидку и выдавался более, чем обыкновенно.
Она дрожала и задыхалась, как-будто бы уже в ее руках были зажаты деньги. Харита отвернулась к окну. Горбунья показалась хитрой, жадной и злой. Неожиданная мысль пришла ей в голову. Она спросила тихо:
— Вы меня, бабушка, для того и запираете, чтобы отцу доставить? Для того и взяли к себе?
— А ты как думала?
— За деньги?
— Нет, из жалости тебя подобрала! Мне самой, милая, жрать нечего, а я тебя кормила. Все куски на тебя извела, ты все это отцу попомни…
Старуха оделась и вышла, тщательно заперев дверь. Харита посмотрела на окна, потрогала решотки, поторкалась в дверь, потом затихла и стала ждать.
ГЛАВА ПЯТАЯ,
В КОТОРОЙ ХАРИТА УЗНАЕТ, ЧТО ТАКОЕ БОГАТСТВО И ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ЖАДНОСТЬ
Поздно вечером, когда уже вовсе стемнело и в комнате стало скучно, темно и тихо, как в каменной норе, за дверью послышались шаги, шум и знакомый голос тети Вари:
— Боже мой! Несчастный ребенок!
— Отпирай скорее, бабушка! — услышала Харита чужой голос и вспомнила толстого смешного человека, махавшего шляпой и бежавшего за поездом по платформе, — отпирай, я зажгу спичку!
— Вы обещали тысячу рублей, не забудьте!
— Если ты будешь приставать ко мне, так я поверю, что ты нарочно украла ребенка, чтобы вымогать у меня деньги!
— Девчонка сама скажет! — взвизгнула старуха, и дверь открылась, — входите! Порога тут нет!
Она проворно зажгла тусклую лампу. При свете ее. Харита увидела тетю Варю, собачку на руках у нее и сзади толстенького человека.
Тетя Варя бросилась к Харите. Собачонка тявкнула ей в лицо.
— Маргарита! — крикнула тетя Варя, — скажи нам прежде всего, ты заплуталась? Тебя похитили?
— Сама ушла! — ответила Харита, отворачиваясь.
— От отца? О, боже!
— От какого отца?
— Вот твой отец, Маргарита!
Толстенький человек пригляделся к Харите, снял шляпу и вытер вспотевшую лысину.
