— Если бы случай был! — зло прогнусавил Еникеев, — можно бы! Только половчее устроить! Осрамила на всю Россию! Кто ни спросит — сказать стыдно. Скандал! Всей фамилии нашей в спину нож всадила!
— Подожди, переберемся мы в Москву!
— По-настоящему там «Голубая Кровь» должна работать! Там Альберт, там, чорт побери, — деньги…
— Там у тебя родные есть, Жорж, кроме сестры?
— Бабушка какая-то нищая, прячется от людей!
— И никого больше?
— Никого!
— Ну, пока и моего Альберта хватит! — он помолчал, — ты жратвы еще никакой не достал?
— Нет, Саша!
— Ну, ладно! Давай малевать рожу потихоньку, пока светло! Только имей в виду, Жорж, что сегодня я рот пачкать фосфором не стану! Без огня сойдет, я отравляться не желаю!
— Это все равно! Теперь вся деревня боится до смерти! Хоть одну простыню надень все равно поверят!
— Пойди, самогону достань!
Алешка дернул Харитку за рукав и потащил за собой назад. Голоса быстро заглохли позади них. Дети бежали по коридору, натыкаясь на стойки и стены. Харита задыхалась от ходьбы и радости, — с плеч ее ночная тоска и страх падали прочь, как сонные мыши с потолка.
— Алешечка! — не выдержала она, — это они чортом наряжались, они?
— А то кто?
— Чтоб деревенские в церкву ходили, богу молились…
— Попу гривенники клали! — буркнул Алешка, — только будет! Нонче мы этому чорту ноги переломаем!
Они уже дошли до конца. Впереди мелькнул в круглом отверстии кусок неба. Харита сказала тихо:
— Ты в Поленовку пойдешь?
— Пойду! Я ребят подговорю, мы его ночью подкараулим, и покажем всем, какой это чорт был!
— Алешка, а я как же? Меня, ведь, убьют там!
Алешка отвернулся:
— Я приду чуть свет сюда. Ты тут ночуй, я тебе куртку свою оставлю и картошки…
Харита слушала его безнадежно Он снял свой стеганый пиджачок, вынул из кармана две картошки, положил их на пиджак. Подумав, достал из кармана пять гривенников, положил и их на куртку рядом с картошками.
— Это наши деньги, пусть тут останутся. Я приду скоро!
Он пошел к дыре, девочка сказала тихо:
— Тебя теперь не выгонят.
— Подсади-ка меня!
Харита помогала ему выбираться наружу. Он оцарапал ей руки сапогами, вцепился в края отверстия и, сорвавшись, упал вниз, осыпав себя и Хариту землею и осколками кирпичей.
Харита отшатнулась. Алешка выплюнул изо рта песок, протер глаза:
— Тьфу, пропасть ее возьми! Солнышко уже садится, бежать надо, а тут еще и не вылезешь!
Он снял сапоги, швырнул их сестре:
— На, надевай, Харитка, — я босиком скорее домчу. Надень куртку, картошку прибери, деньги не урони, — кричал он, — вишь, все засыпало! Да стряхни волоха!
Девочка покорно надела куртку, сунула деньги и картошки в карман:
— А ты как вылезешь?
— Как?! Подложить что-нибудь надо!
Он пошарил по земле, нащупал стены. Наткнувшись на ребро высунувшегося кирпича, Алешка раскачал его и вынул. Бросив его под отверстие, он попробовал дотянуться доверху и почти достал руками края.
— Еще штуки три надо!
Харита смотрела, как он, пыхтя и надуваясь, расшатывал новый кирпич в стене.
— Теперь тебе зачем со мной жить? — угрюмо говорила она, — тебя теперь опять хозяин возьмет! Тебе теперь вся деревня завидовать будет — ты чорта поймал! А мне вернуться нельзя!
— Не скули, Харитка!
— Да я и не пойду! Груды золота насыпь — не пойду! Надоело мне с ребятами таскаться! И пусть погорели…
Она оттопырила губы. Глаза ее грелись слезами. Алешка вынул третий кирпич, положил его и, примерившись, начал раскачивать четвертый. Харита повернулась и обиженно ушла к дальней стойке, дожидаясь, что Алешка окликнет ее.
Алешка, обливаясь потом, расшатывал кирпич, не обращая на нее внимания. Этот кирпич не поддавался долго. Силы Алешки уходили, но мысль о чорте, боязнь не поспеть раньше его в деревню придавали ему новые силы отчаяния. Напрягшись тяжестью всего своего тела он навалился на кирпич, потянул его к себе и, вырвав его из дряхлой стены, сам отлетел далеко в сторону.
Это падение спасло его. Размытая весенними ручьями тысячелетняя кладка, глухо ворча, поползла вниз. Алешка слышал, как взвизгнула Харита, но видеть ее уже не мог. Он едва успел прижаться к земляной стене, которой обрывался коридор. Надвигавшаяся на него лавина земли и кирпичей прижала его к стене, засыпала его до пояса, придавила ноги, но раскрыла перед ним широкий провал в потолке.
