Юрха замолчала.
– Кто этот Меино? – спросил я.
– Человек, – ответила Юрха. К ней вернулся ее голос шелестящего в траве ветра. – От него пахнет кровью, и он приходит вместе с другими людьми. Много оружия. Они охотники, но охотятся не за зверями. Отец оставил им весточку, когда оживлял вашу птицу. Уходите, иначе они убьют вас.
Юрха повернулась и вышла из комнаты.
– Спасибо, – сказала Илва ей в спину.
Я быстро оделся. Разбуженный Олег сначала ничего не понимал, а потом загорелся праведным гневом:
– Предатели! Кругом одни предатели. Где он?!
В комнате хозяина спала лишь Ольха.
– Где Гвен?! – Олег приставил меч к ее горлу.
– Тише! – схватил я его за руку.
– Н-не знаю, – забормотала Ольха. – Н-ни-чего не знаю. Ушел. Там.
Она указала куда-то рукой, очевидно, подразумевая, что Гвен покинул дом.
Мы вышли в ночь, окунувшись в холод снегопада. Снег залепил глаза. К навесу с гасторнисами пришлось пробираться сквозь сугробы, проваливаясь по колено.
– Думаешь, он их действительно починил? – спросил я, выводя своего скакуна под уздцы. – Вполне мог и испортить, чтобы мы не смогли уйти.
Олег промолчал.
– Я боюсь, – сказал Ежик.
– Хочу печеньку, – захныкала крылатая жаба в мешке у него за плечами.
Гасторнисы равномерно переставляли лапы, загребая снег, – мертвым птицам было все равно, по какому пути передвигаться. Между металлическими пластинами на их телах проскакивали искры. Илва остановилась, напряглась, как готовый к прыжку волк.
– Здесь… – проговорила она. – Они уже здесь.
Снег взорвался фонтаном у наших ног. Метнувшаяся серая тварь сбила Олега на землю, полосуя когтями, закружила в вихре из белого ветра и капель крови. Три человека выскочили из-за угла дома. Двое, скрывавшихся за незапертыми воротами, выбежали нам навстречу.
– А-а-а! – рефлекторно, прежде чем успел обдумать свои действия, я отразил удар топора бородатого мужика, нанесенный с такой силой, что едва не выбил меч из моих рук.
Сталь сверкнула над головой – я успел пригнуться под свистнувшим клинком второго из нападавших. Бородач замахнулся топором для нового удара, я вонзил меч в его живот, выдернул вместе с криком – своим, чужим? – и развернулся ко второму врагу, едва успев отразить его выпад. Мой противник – молодой, с горящими от азарта боя глазами, будто это была для него игра, нанес колющий удар, целясь в лицо. Я отбил его меч вниз, но враг, поднимая клинок, сумел разрезать сухожилия на моей ноге – минус три единицы жизни. Снег, в который я упал, показался мягким, как перина. Взметнулся белой пеленой вокруг и холодом осыпался вниз. Острие вражеского меча опускалось, метя мне в грудь, но я не успевал отразить удар.
Все превратилось в «мир понарошку» – плоский, ненастоящий, где спрайтовые снежинки медленно оседали на нарисованную землю. Бородач хрипел, барахтаясь в снегу. Над лежащим Олегом серой косматой глыбой поднимался полярный волк, рычал, готовясь вцепиться в горло моему другу. Ежик, крича, пятился к дому. Один из врагов оказался за его спиной и ударил мечом, обрывая его крик. Мальчишка упал. Илва, ставшая волчицей, в яростном молчании прыгнула на седого волка, и два сцепившихся хищника покатились по снегу, оставляя за собой кровавый след.
Мир снова обрел объем, боль и отчаянье.
Вражеский клинок замер. По нему скатилась капля крови и упала мне на грудь. Вслед за ней по стали заструился темный ручеек. Из груди моего врага торчало щупальце с изогнутыми когтями. Словно состоящее из тьмы, пропитывающееся кровью, оно обретало плоть. Во взгляде юнца медленно гасла самоуверенность.
Появилось сообщение: «У вас повреждена нога – значение ловкости понижено на четыре единицы. Умение «Владение мечом» достигло тринадцатого уровня. Ваша ловкость достигла пятнадцати единиц».
Вокруг воцарилась тишина. Несколько врагов замерли в нелепых позах, упасть им мешали пробившие их тела щупальца. Люди выглядели насаженными на булавки насекомыми, но неопытный энтомолог забыл расправить им лапки и крылышки. Илва, Олег и Ежик лежали в снегу. Гасторнисы невозмутимо смотрели на происходящее остекленевшими глазами.
Юрха стояла невдалеке, частично сохраняя человеческий облик. Во всяком случае, ее голубые глаза оставались теми же – глубокими и холодными. Она выдернула щупальца, и мертвецы повалились в снег. Один из противников, в котором я узнал Гвена, был жив – щупальце просто обвивалось вокруг его тела и крепко сжимало, не позволяя вырваться. Оно уползло, и Гвен медленно опустился на колени, роняя меч в снег.
