– Согласен, ваши приемчики позабавней будут, чем у вашего коллеги, легавого из десятого округа! Я нашел одну книжку в салоне моего авто…
– Какую книжку?
– Ту, что читал Банголе, прежде чем испариться. Это я его везде по Парижу возил, никого другого он не хотел. Мы стали вроде как приятелями. Неплохая житуха была у этой обезьяны! Разные вечеринки с красивыми черными девочками с бархатной кожей.
– А где эта книга, Деде?
– У сердца ношу. Ты самая ласковая сестренка в Париже, и все же это будет стоить тебе две бумажки.
– По пятьдесят евро?
– По сто, крошка. У меня на фуражке не написано “Армия спасения”.
Лола достала из бумажника две купюры. Она держала их в руке, пока Деде не достал из куртки пакет – там лежал французский триллер в кричащей пестрой обложке.
– Двести евро за это? – фыркнула Лола.
– Там внутри есть буклет. Если не понравится, деньги верну, девчонки. По рукам?
Буклет пропагандировал молитвы в лоне общины евангелистов в Бельвилле “Дети Христа”. Приглашение на богослужение в честь “вновь обретенной надежды сынов божиих” было пятилетней давности.
– В этом городе бумажки раздают на каждом углу, – сказала Лола. – Откуда я знаю, может, ты нам просто какую-то красивую закладку решил впарить!
– Поверьте, дамочка, я правду говорю. Банголе был повернут на религии. Мы только про Бога да про ангелов говорили, как только минута свободная выпадала. Мне нравится слушать чужой бред, время быстрей проходит. Но последнее время приятель мой чего-то боялся.
– Чего?
– Без понятия. Какая-то паника проскальзывала в глазах его шоколадных. А потом вдруг взял да испарился.
Лола признала, что наводку стоит проверить.
Зигмунд, послушно дожидавшийся в “твинго”, встретил их с радостью. Подруги заехали в супермаркет на углу купить махровое полотенце. Ингрид кое-как вытерлась, прежде чем они снова двинулись в путь.
– Блеск! Сеанс стриптиза в одежде, – заметила Лола. – Я бы не осмелилась просить тебя о такой уловке.
– Знаешь, мне все равно. Мне казалось, что это не я, а кто-то другой устроил эту намочиловку.
– Во-первых, так не говорят – “намочиловка”. А во-вторых, не стоит вступать на скользкий путь пофигизма. Ни один человек не должен терять уважения к себе.
– Yeah, possibly[14].
Не хватало еще приступа опасного нигилизма.
– Выше голову, Ингрид. Мы расследуем это дело ради Туссена. И ради нас самих. Это наш пропуск в новую жизнь. Следишь за моей мыслью?
– Не только слежу, я еще и веду машину.
– Само собой. Хоть в чем-то есть позитив.
– А я думала, позитивация – это американские штучки.
Лоле не хотелось изображать учительницу. Главное, что у Ингрид голова занята не Дюгеном, а чем-то другим.
– Ну, благодаря глобализации все унифицируется.
– А есть такое слово – “унификация”?
– Да.
– У вас слишком много слов на “ция”.
– В данной ситуации такая у нас мировоззренческая концепция.
Подруги потешались над французским языком до самого Бельвилля. И проехали ресторан “Райское наслаждение”. Лоле хотелось есть, и она потребовала дать задний ход.
– Но мы же только начали расследование.
– Мне нужно подкрепиться, Ингрид. И потом, у меня самые дивные воспоминания о потрясающих пирожках, которые тут подают.
Она с сияющим видом уселась за стол, любуясь танцем скользящих тележек с едой. Лола устроила себе пир из кантонских, пекинских и тайваньских блюд, Ингрид же взяла лишь тарелку лапши и прихватила в салфетке несколько хрустящих пирожков для Зигмунда, который был ей весьма признателен.
Подруги оставили машину на улице Презантасьон.
Зигмунда, который уже почти потерял терпение, сидя в тесном салоне “твинго”, подруги взяли с собой. На облезлой стене дома, где располагалась сапожная мастерская с пыльной витриной, возле звонка висела табличка “ДХ”. Возможно, “Дети Христа” еще продолжали свою деятельность. Лола позвонила.
– Да? – булькнул неопределенный голос.
– Я на богослужение.
– Какое богослужение?
– Хочу обрести веру.
Щелкнул замок входной двери. Ингрид, Лола и Зигмунд вошли в холл, где пахло ладаном. Настроение экс-комиссара улучшилось. Ингрид надела солнечные очки, скрывавшие половину ее лица, объяснив, что лучший способ провести с собой Зигмунда – выдать его за собаку-поводыря.
