– Вот это сюрприз, – протянул Эйвери. – Потрудитесь объясниться. Или же вы сначала предпочтете запереть дверь и разоблачиться?
– Неужели сразу надо грубить? – резко спросила Лора. – Вы столь самонадеянны? Мне меньше всего хочется оказаться в вашей постели. Я и не подозревала, что вы тоже приглашены на этот прием. Так что я пришла объясниться, пока вы, увидев меня, не сделаете какой-нибудь безрассудный шаг.
– Моя дорогая, я не привык торопить события.
– Как раз наоборот. Вы воруете чужих детей, целуете женщин, которых едва знаете, похищаете людей в парках…
– Пожалуй, насчет поцелуев я соглашусь с вами, – ответил Эйвери, скривив губы в улыбке, что не предвещало ничего хорошего. – Признаюсь, с этим я поторопился.
– Перестаньте заигрывать со мной и угрожать. Прекратите эту игру. – Не без усилий воли Лоре удалось унять дрожь в руках. – Леди Биртвелл пригласила меня, а я приняла это приглашение, всего лишь потому, что мне хотелось оказаться подальше от Лондона. И от вас. Мне следовало поинтересоваться, кого еще она пригласила, но я этого не сделала.
– И как же вы узнали, что я здесь? – Эйвери вытащил изумрудную булавку из своего шейного платка, положил ее поверх стопки бумаг и стал ослаблять тщательно завязанный узел.
– В холле я только что видела Алису. – Лора никак не могла оторвать глаз от шейного платка, который Эйвери снял и перебирал пальцами.
– Что, черт подери, вы позволяете себе? – Эйвери в раздражении бросил помятый шейный платок на кровать. – И что случилось?
– Я сказала ей, что Кэролайн Джордан не мое настоящее имя, что скрывалась от плохого человека.
Эйвери недовольно сдвинул брови. Лора добавила:
– Алиса восприняла это как увлекательное приключение. Она сделает вид, будто не знает меня. Для вас это может стать поводом для веселой игры.
– Да что вы говорите? Вам лучше вернуться в Лондон. Причем немедленно. – Эйвери снял жилет и бросил его рядом с шейным платком.
– С какой стати? Если я уеду, едва успев приехать, начнутся разговоры. Я уже встретила нескольких гостей. Как бы то ни было, я делала все, что вы требовали от меня, – я старалась держаться подальше от Алисы. Уезжайте сами.
– Боюсь, что не смогу так поступить. Леди Биртвелл восприняла бы мой поступок как грубое оскорбление. – Эйвери приподнял бровь и начал расстегивать манжеты рубашки. – Разве вы не знали, что она приходится мне крестной матерью? Она устроила этот прием, чтобы помочь мне найти невесту.
Лора опустилась на край постели.
– Невесту? Вам? Боже милостивый, леди Биртвелл намекала на это еще вчера в доме миссис Фервезер, но я подумала, что она лишь дразнит меня.
– Наверное, она намекала, что вы станете мне хорошей женой? У нее странное чувство юмора, хотя ей, разумеется, не известна вся правда о вас. – Эйвери вытащил рубашку из бриджей и скомкал ее край.
Наконец-то Лора догадалась, что он делает.
– Будьте так добры, перестаньте раздеваться, пока я здесь!
– В ванне гардеробной стынет вода, а у меня нет ни малейшего желания мыться в одежде. Я что, должен напоминать, что вы явились сюда без приглашения? – Лора едва расслышала последние слова, которые он произнес, стаскивая рубашку через голову.
Перед ней стоял крепкий мужчина, обнаженный до пояса. Она сделала глубокий вдох. Искусный портной мог одеть мужчину так, что он казался стройнее и крепче, чем на самом деле, однако лорд Эйвери Фолконер не нуждался ни в портном, ни в помощи слуги. Лора глубоко вздохнула, и это было ее ошибкой. Видно, Эйвери только что вернулся с верховой прогулки, поскольку от него исходил дразнящий запах мускуса, свежего пота, едва уловимый аромат оливкового мыла с привкусом пикантного одеколона.
Лора невольно поймала себя на том, что уставилась на шелковистые волосы, которые, будто дразня ее, уходили под пояс его бриджей. Точно разжигая ее любопытство, Эйвери принялся расстегивать бриджи.
– Прекратите! – Лора закрыла ладонями лицо. – Проверьте, нет ли кого-нибудь в коридоре, чтобы я могла выйти отсюда.
Эйвери тихо фыркнул. Кровать рядом с ней просела, когда он уселся на нее.
– В обмен на один поцелуй.
– Это шантаж. – Лора открыла глаза и обнаружила, что он снимает чулки. Слава богу, его бриджи еще были застегнуты.
