Найна, немало позабавленная, подняла брови:
– Похоже, тебя волнует этот вопрос, и весьма, ты задаешь его уже второй раз! Тебя это возбуждает?
Хантер молча ждал.
…В тот год в очередном прорыве они лишились многих бойцов. Пограничники с горечью подсчитывали потери. Как мало их осталось, им предстоит лишь медленное вымирание или гибель в бесконечных попытках защитить свою землю… Однако Фэрлин – хитростью, посулами, угрозами – вынудил семерых лордов, чьи земли граничат с владением оборотней, заключить договор о защите границы, потребовав взамен лишь одну плату – девушек-Невест. Зная, что он не ищет жены для себя и не выбрал постоянную подругу из пограничных родов, Найна долго обдумывала пришедшую ей в голову идею. Тогда она казалась единственно верной, ведь нельзя же допустить, чтобы их род прервался! Тот разговор помнится ей до сих пор: слово в слово, каждый взгляд, каждый жест… Нет, Фэрлин не высмеял ее. Выслушал внимательно, не прерывая, ее такую логичную, подготовленную… взволнованную речь. Долго молчал. Потом поблагодарил ее и отказался – очень деликатно и учтиво. Никогда с тех пор он не напоминал о том разговоре – ни словом, ни взглядом, но и сейчас воспоминание обжигает, заставляет сжиматься от стыда и горечи…
– Так что же? – напомнил о себе колдун.
Найна улеглась на землю, скрестила на груди руки. Смежила веки и лишь после этого отозвалась:
– Конечно, правда. Мы ведь животные.
В эту ночь Хантер не стал ее привязывать: мол, теперь и смысла нет, гарантия его безопасности буквально держит Найну за горло.
И потому она могла подобраться к нему спящему. Подобраться, извлечь из его мешка собственный нож и…
Хантер открыл глаза так внезапно, что Найна испытала одновременно два противоположных желания: отпрянуть и ударить. С мгновение смотрел прямо ей в лицо, потом опустил взгляд на поднесенный к горлу нож. Снова перевел взгляд на нее. Глаза ясные, совершенно не заспанные, внимательные. Спокойные.
– Попробуй, – только и сказал Хантер. И, чтобы было понятно, очень медленно, осторожно поднял руку, коснувшись пальцами ее ошейника.
Найна все же не удержалась – надавив на лезвие, уколола его острием ножа. Выступила кровь. Хантер даже не моргнул, не поморщился. Улыбнулся медленно, неотрывно глядя ей в глаза. Улыбка в обрамлении черной щетины вышла почти чувственной – словно он наслаждался ситуацией. Так наверняка и было: знал, что пленница попытается, но вот знал ли наверняка, что не убьет…
Найна поднялась и молча ушла на свое место.
Неизвестно, чего ты боишься сам, колдун, но вряд ли – собственной смерти!
– Я могу поститься несколько дней, но вскоре все равно понадобится мясо, – сказала Найна.
Хантер умывался, склонившись над речкой. Лето заканчивалось, и к утру уже становилось довольно зябко; человек ежился, покрывался мурашками, но все равно плескался, отфыркиваясь и отбрасывая с лица намокшие черные волосы. У него было смуглое жилистое тело, длинная спина… как у нее самой. Когда Хантер повернулся, вытираясь скомканной рубахой, стали видны старые шрамы, избороздившие живот и бока. Когда-то этот человек выжил просто чудом…
– Я должен понять это как предупреждение? – спросил Хантер с ленивой усмешкой. – Не дашь мясо, хозяин, съем тебя самого?
– Ты мне не хозяин! – процедила она.
– То есть вторая часть моих слов возражений не вызывает?
Найна пожала плечами:
– Все равно ведь не поверишь.
Глумливо усмехнулся:
– Какая гордая леди-волчица! Не желает тратить и минутки драгоценного времени на бедного охотника!
Со вчерашнего дня ее статус повысился от дворовой шавки до волчицы… Найна внезапно забеспокоилась: а не расслышал ли он ее имя? И если да, какие у него появились планы? Да полно, есть ли они у него вообще? Бороться с целой… стаей на ее собственной территории… Не настолько же он безумен! Хотя…
– Где ты заработал все это? – она кивнула на его шрамы. Хантер склонил голову, осматривая свой живот, словно впервые его увидел.
– Оставили твои зубастые собратья. Тогда я еще не умел вовремя накидывать ошейник на оборотня.
Значит, все-таки месть. Наемника можно перекупить, авантюриста запугать, но кто же откажется от горькой сладости мести?
