– Большое облегчение для тебя, ведь правда? – прошептала она.
– И для тебя – тоже.
Фэрлин мягко сжал плечи жены, отстранился и шагнул в темный проем дома. Бэрин рванулся следом, но Инта остановила его:
– Не мешай. Фэрлин полечит его.
– Фэрлин – ЧТО сделает?!
Инта рассеянно улыбнулась.
– Ты не ослышался.
…Едва выйдя из дома, Фэрлин послал брату грозный взгляд:
– Попробуй только проговорись об этом – убью! – и Инте: – Если теперь этот… не выживет, то вовсе не по моей вине!
– А как он мышкует! – глубокомысленно заметил Бэрин.
Лорд глянул мрачно, взял под руку улыбавшуюся жену и повел прочь, говоря, что следует немедленно собираться и возвращаться в замок. Инта смиренно семенила рядом и со всем соглашалась.
А Бэрин прислонился к стене, улыбаясь светившему в глаза солнцу.
* * *
Я спокойно дремала, когда рядом двигались женщины, когда снаружи разговаривали и даже спорили. Проснулась от тишины. И с этой тишиной в дом шагнул Лорд Волков.
Я еще садилась на постели, а он уже навис над моим братом. Отогнув край повязки, сосредоточенно осматривал рану. Цепляясь за края постели, я тихонько придвигалась ближе. Смотришь, когда он умрет, да? Или добивать пришел?
Волк глянул на меня из-под ресниц – вернее, хлестнул взглядом. Предупредил негромко:
– Не двигайся. Не мешай мне.
Может, это тоже было Словом: я застыла на месте, руки впились в тюфяк, пальцы ног – в тканый коврик на полу. И в этом оцепенении я увидела… нет, почувствовала, что Волк колдует. Руки, распростертые над обнаженной… ужасной… ужасной раной брата… на что я только надеюсь?.. пальцы крючьями, словно выпущенные когти… запрокинутая голова, как будто Волк собирался завыть… на выгнутой сильной шее вздулись вены… Вокруг разливалось странное… напряжение? Тревога? Сила? Казалось, он перебирает и вытягивает нити этой силы – в точности как я примеряю цвета и нити к выбранному узору. И воздух и сам свет стали гуще, стянулись вокруг нас, давили, пригибали к земле…
Я моргнула и поняла, что могу дышать и даже шевелиться. Лорд Волков стоял, склонив голову, опершись обеими руками о стол. Лица не было видно из-за свесившихся серых прядей волос. Я осторожно потянулась, коснулась брата – еще жив, еще дышит…
Мое движение как будто разбудило Волка – он с усилием выпрямился, длинно потянулся, расправляя все кости, и, не взглянув на меня, вышел.
Весь день я не покидала дом: боялась и Рыжика оставить, и лишний раз на глаза попасться лорду Фэрлину. Пару раз заглядывала Берта – приносила мне поесть. К вечеру пришла попрощаться уезжавшая с лордом Инта; внимательно осмотрела спящего Рыжика, сказала, что теперь все будет хорошо. Напоследок даже обняла меня – очень быстро и легко, наверное, боялась, что я отпряну или оттолкну. Шепнула:
– Надеюсь, ты останешься.
Останусь?! Но женщина уже ушла, унося с собой – я это почувствовала – опору маленького мирка, в котором мы жили уже почти месяц. Волки тоже наверняка последуют за своими леди и лордом. Вот и хорошо… ведь хорошо же? А Берта сказала, побудет здесь, пока мальчонка не поправится.
Я выглянула из двери дома уже в поздних сумерках, когда все стихло. Берта, напевая негромко, варила на летнем очаге похлебку. Больше никого не было.
– Ну вот, перекусим наконец спокойно, – сказала женщина, не оглядываясь.
– Все уехали, да? – спросила я зачем-то.
– Конечно, уехали! Жена должна быть подле мужа, да еще и ежели в тягости. И парням нечего тут торчать – пусть делом займутся, да и мальчонке покой нужен. Ты бы видела, как Дэвин ревел, когда отец ему велел собираться! Пришлось пообещать, что навестит дружка через неделю.
– Если Рыж еще будет еще жив… – вырвалось у меня.
Берта круто обернулась.
– Ты чего? Как же не жив, когда его сам лорд лечил?! Да не таращь так глаза, ты не поняла, что ли? Выживет твой рыженький. И вообще, отпустил он вас на все четыре стороны. Помиловал, то есть.
Я по стеночке спустилась на землю – ноги меня от таких известий не держали. Брат выздоровеет… и мы сможем уйти, куда только захотим!
…Ну да, конечно, Инта и Бэрин добились, чего хотели… и зачем им теперь здесь оставаться?
Берта попробовала похлебку, сказала буднично:
