– А могу я остаться сразу?
Конечно, да, места всем хватит, что спрашивать, ведь на самом деле это не мой дом, а их дом…
Бэрин прервал меня, решительно взяв мою руку в свои горячие ладони.
– Давай так: ты хочешь, чтобы я здесь, с тобой, остался?
Пальцы его были жесткими, но гладили мою ладонь осторожно и нежно… У меня бы, наверное, ослабели колени… если б я уже не сидела.
– А ты? – пробормотала я. – Ты хочешь?
Бэрин рассмеялся.
– Хочу ли я? Ты шутишь!
– Ну ты… не… даже не смотришь, я тебе совсем не нравлюсь, да?
Он хрипло рассмеялся и притянул меня к себе.
– Да я просто не могу на тебя смотреть спокойно! Знаю, как ты нас боишься…
– Тебя я не боюсь! – повторила я.
– Точно? – Бэрин выдохнул горячо мне в губы: – Точно-точно?..
…Мы оба вздрогнули, когда над нашими головами раздался недовольный голос Берты:
– Ну вот что, молодежь! Идите выяснять, кто тут кого не боится, куда-нибудь подальше! Мальчонку разбудите, да и я не железная!
Бэрин засмеялся, потянул меня за руку, заставляя подняться.
– Берта права! Пора нам кое-что выяснить. И чем быстрее, тем лучше.
* * *
Рыжий выздоравливал, хотя только и делал, что спал. Зато Лисса… Вдруг начала сторониться, держалась настороженно, точно боялась, что он на нее немедленно набросится. Поэтому Бэрин лишний раз даже и смотреть опасался, и заговаривать – тоже. Тяжеловато приходилось: ведь именно из-за нее он и остался, несмотря на недовольство брата. Странно, что тот еще не отозвал его со срочным поручением; ну сколько раз можно ослушаться своего лорда? Бэрин даже и думать боялся, что могла наговорить Фэрлину Инта. Может, о его бешеной любви к рыженькой? Ерунда какая – просто он хочет убедиться, что у Лиссы все будет в порядке, ведь кто-то же должен, в конце концов, позаботиться о несчастной девчонке? Ну а еще… он никак не мог изгнать из головы воспоминания о ее прикосновениях, о робких поцелуях, отзывчивом нежном теле… о том, как хороша лисица, несущаяся в лунном свете… не менее прекрасна, чем обнаженная Лисса…
Лисса сидела у порога, точно его мыслями вызванная. Глядела. Не глаза – лунные озера… Как тут мимо пройдешь? Он и остановился. А девчонка вдруг начала говорить о том, куда им податься с Рыжиком. Вот чем ее голова забита – как бы побыстрее и подальше от них убраться! А он, дурак, размечтался! Ну не то чтобы размечтался, просто обидно, что она все еще его боится…
Оказывается – нет. И руку не отняла, и на поцелуи ответила. Оказывается, ждала, пока он к ней подойдет – а он только зря время терял, подальше держался. Оказывается, давно надо было поближе. Еще ближе. Еще…
Рассерженная Берта прервала их стремительное сближение. Охладила. Погнала от дома прочь. И впрямь он что-то соображать перестал. Кажется, окончательно. Надо им во всем разобраться.
И как можно скорее!
Он взял Лиссу за руку и повел к озеру.
Бэрин целовал меня снова – крепко и долго. Руки проникали под одежду – гладили, трогали. Дразнили… Снимали с меня платье осторожно, точно Бэрин боялся, что я убегу – куда, я еле на ногах стояла; даже качнулась, когда он отстранился. Одежду с себя он сорвал куда быстрее. Положил мою ладонь себе на грудь. Его трясло, как в лихорадке, сердце под моей рукой билось тяжко и быстро.
– Боишься?
Я скользнула взглядом вдоль его тела и отвернулась. Этого было достаточно, чтобы я мгновенно леденела и вся сжималась от предчувствия боли. Бэрин вздохнул, поднял голову, точно призывая на помощь луну. Неожиданно отпустил меня и лег на спину, раскинув сильные руки. Сказал, глядя на меня снизу:
– Не бойся. Делай все, что захочешь. Я тебя не трону.
Что захочу? Сейчас я хотела одного: забрать платье и убежать от него подальше. Негромкое:
– Лисса, не уходи.
Опять угадал мои мысли.
– Прошу…
Я нерешительно опустилась рядом с ним на колени; сквозь скомканную одежду ощущались холодные камни, наверное, лежать на них больно. Заглянула в лицо: черные, расширенные зрачки. Как в такой тьме может отражаться луна? Отражалась. Дрожала, дышала…
– Лисса-а…
Я прикоснулась губами к лунам по очереди – ресницы сомкнулись. Провела пальцами по бровям, любуясь их четкой линией. Какой он все-таки красивый… красивее всех Волков и людей… Пальцы скользнули по скулам, щекам… погладили… жесткая щетина. Пальцы зарылись в волосы – тоже жесткие, густые, наверное, как ость на волчьем загривке… Коснулись горячих губ – они дрогнули, ловя мои пальцы, а потом и мой рот. Я тоже, как он недавно, пробовала – как мне будет приятней. Оказалось – и приятней и удобней прилечь Бэрину на грудь. Горячий, вздрагивающий подо мной, сердце вот-вот вырвется из грудной клетки, как из… клетки.
