— Все будет хорошо, — заверил ее Гастон. — Виверну трудно остановить, так что мы просто спустимся по спирали за минуту. Посадка на самом деле довольно забавная штука.
Джек оскалился на нее со своего места.
— Он так говорит, потому что он не человек.
Гастон хмыкнул.
Одри старалась смотреть куда угодно, только не на быстро приближающиеся деревья.
— Не человек?
— Его бабушка занималась сексом с тоасом, — сказал Джек.
— Ну, спасибо, Джек. — Гастон показал ему кулак. — Ты очень помог.
— Люблю быть полезным, — сказал Джек.
— У меня всего лишь странные зубы, и мои глаза светятся, а ты превращаешься в рысь и бегаешь вокруг, разбрызгивая свою сперму по кустам. И ты называешь меня недочеловеком? Просто зашибись!
Джордж прочистил горло.
Гастон посмотрел на него.
— Что?
Джордж кивнул Одри.
— Что не так?
Джордж тяжело вздохнул.
— В нашей компании есть леди.
— Мне это известно. Я не слепой.
— Он велит тебе следить за языком, — сказал Кальдар, подходя ближе. Он остановился между двумя креслами, облокотившись на спинки. — Как это выглядит?
— Выглядит неплохо, — сказал Гастон. — Все чисто.
— Сажай.
Гастон наклонился к сложному полированному набору рычагов и ручек и нажал несколько переключателей.
— А откуда виверна знает, чего ты хочешь, чтобы она сделала? — спросила Одри.
— Она носит приемное устройство над своими искровыми железами, прямо под подбородком, — ответил ей Кальдар. — Когда Гастон настраивает магическую частоту пульта, приемник посылает новый сигнал через железы. Виверна обучена распознавать определенные команды.
— Прямо как собака, — сказал ей Гастон. — Она знает, что такое «сидеть» и «стоять», но в ее случае «сидеть» занимает около пяти минут.
— Почему? — удивилась Одри.
— Она очень большая, — ответил Кальдар. — Так что для того, чтобы она приземлилась, все должно быть выровнено правильно: подход, скорость, ветер и так далее.
— А что, если она решит, что «сидеть» означает перевернуться вверх ногами в воздухе? — спросила она.
Кальдар наклонился к Одри.
— Тогда мы все умрем ужасной смертью.
Отлично. Одри ухватилась за кресло, желая, чтобы виверна не упала с неба.
— Боишься летать? — спросил Кальдар.
— Нет, я боюсь упасть и разбиться насмерть.
— Если тебе от этого станет легче, я могу обнять тебя.
— В твоих снах…
Виверна нырнула вниз. Одри ахнула. Земля обрушилась на нее, как будто она была в кабине поезда, мчащегося на полной скорости.
Одри вонзила ногти в подушку сиденья.
Деревья подпрыгнули вверх. Кабина дернулась, и лапы виверны, скользя, врезались в землю. Огромная рептилия накренилась и остановилась.
Кальдар наклонился к ее уху.
— Теперь ты можешь дышать, сорока.
Сорока?
— Мне не нужно твое разрешение, большое спасибо.
— Всегда пожалуйста.
Агрх.
— Прекрасная посадка, — сказал Кальдар Гастону. — Пока все, что в твоих силах.
Гастон усмехнулся.
Если это прекрасная, то на что же похоже ужасная?
— Пошли, — позвал Кальдар. — Нам нужно разбить лагерь. Небо чистое, так что сегодня мы будем спать на улице. Одри может занять кабину.
— Все нормально, — сказала она ему. — Я справлюсь. Я прекрасно могу спать на свежем воздухе.
Четыре пары глаз посмотрели на нее с явным мужским скептицизмом.
— Радуйтесь, что у вас есть кабина, — сказал Джордж.
— Вы единственная леди, — добавил Джек.
— Послушай их, — сказал Гастон.
— Тогда решено. — Кальдар указал на кабину. — Одеяла, подушки, спальные мешки. Как только мы закончим, Джек, ты найдешь нам что-нибудь поесть, а Джордж встанет на часах. Пойдем.
Пятнадцать минут спустя их спальные мешки лежали на земле рядом с виверной. Одри всегда представляла себе драконов быстрыми и проворными. Но лежащая на траве виверна казалась едва живой, словно какой-то монолит, высеченный из голубого камня, с одеялом из зеленого мха на спине.
Кальдар достал из одного сундука бронзовую шкатулку длиной в фут и открыл ее. Внутри, на ложе из зеленого бархата, лежало большое механическое насекомое. Еще один гаджет. Люди из Зачарованного мира называли их автоматонами.
Кальдар открыл еще одну коробку, вытащил маленький принтер с торчащим из него шнуром и подключил к нему камеру. Принтер зажужжал и выплюнул картинку. Одри заглянула Кальдару через плечо. Белокурая голубокровная женщина смотрела на нее с утеса. Ее надменное лицо излучало презрение.
