Печальные мысли! Печальные воспоминания! Они будут терзать обоих братьев всю жизнь… Но одному Богу известно, долго ли эта жизнь продлится.
Несколько часов провели они в слезах около мертвеца, и только почувствованный ими наконец ужасный холод заставил их опомниться.
Позвали людей, чтобы благоговейно перенести тело усопшего старца. В эту минуту, как бы для того, чтобы сделать сцену еще торжественнее, вся долина вдруг разом осветилась ярким, ослепительным светом.
Действительно, «свободная земля» находилась в центре магнитного полюса. Через каждые тридцать шесть часов оттуда выделялся магнитный ток, и это истечение продолжалось восемнадцать часов, освещая землю магнитным светом. Таким образом, магнитная ночь продолжалась тридцать шесть часов, а магнитный день — восемнадцать.
По временам магнитный ток достигал такой силы, что поднимался до неизмеримых высот небесного свода. В такие минуты свет бывал виден почти во всех странах северного полушария. Это и есть северное сияние. При меньшем напряжении тока свет бывает виден лишь в более северных странах, а при еще меньшем — только у полюса.
— Наш земной шар, — объяснил потом Фредерик Бьёрн Пэкингтону, ничего не понимавшему в физических явлениях, — представляет собой магнит или, если хотите, электрическую батарею, для заряжения которой требуется тридцать шесть часов, а для разряжения — восемнадцать. Разряжение сопровождается выделением яркого света.
На это янки не преминул заметить:
— Только подумать, что в течение многих тысяч лет об этой истине имели понятие лишь утки и гуси!
При свете северного сияния тело дяди Магнуса было перенесено из пещеры, где он испустил последний вздох.
На веревках и блоках его спустили с той ледяной горы, на которую он взошел первый, и внесли в станционное помещение.
Когда эскимосы под начальством Густапса и Йорника вернулись из своей экскурсии, они нашли всех европейцев и американцев коленопреклоненными пред мертвецом, который оставлен был в том же положении, в каком был найден. Можно было подумать, что это старый глава семьи председательствует за общей вечерней молитвой.
Картина была такая внушительная, что наивные эскимосы пришли в благоговейный ужас и, столпившись вокруг седовласого старца, запели свои священные гимны.
Даже Густапс был против воли тронут до глубины души. В нем проснулись последние остатки человечности. Он без труда угадал, кто такой этот мертвец. Ему смутно припомнилось детство, припомнилась мать. Он понял горе Бьёрнов. Невольно брызнули из глаз его слезы и потекли по щекам под маской. Медленно, словно сгибаясь под тяжестью воспоминаний, преклонил он колена перед величественным мертвецом и зашептал молитву, которой выучила его мать еще в детстве.
Несчастный раскаивался, но уже поздно.
В ночной тишине, нарушаемой только молитвенным шепотом присутствующих, раздался вдруг шум, слышавшийся все ближе и ближе. Слышен был голос человека, понукавшего собак, и скрип полозьев по крепкому снегу…
Кто бы это мог быть?
Фредерик и Эдмунд пошли к двери, чтобы выйти и посмотреть, кто приехал, но дверь уже растворилась, и братья Бьёрны отступили назад, пропуская приезжих.
— Грундвиг! Гуттор!.. Лутвиг!.. Гаттор!.. Какими судьбами!
— Слава Богу! — с волнением вскричал Грундвиг.
— Да святится имя Его! — отозвался Гуттор.
— Они живы! Живы!.. — воскликнули Гуттор и Грундвиг и бросились друг другу в объятия.
— Ура! Ура! — заорали четыре американца, оставленные караулить яхту, но тоже приехавшие с матросами, оставленными на клипере.
Никто не понимал этой сцены, кроме двух человек — Густапса и Йорника. Достойная парочка начала пятиться к дверям, рассчитывая воспользоваться санями Грундвига и убежать.
Но Грундвиг бодрствовал и сделал богатырю знак. Только что негодяи хотели броситься вон из двери, как Гуттор схватил их обоих за шиворот и вскричал:
— Стой, канальи! Час возмездия пробил!
Прибывшие матросы с Лутвигом, бывшим лейтенантом «Ральфа», во главе стали у выхода и загородили его.
— Гуттор, что ты делаешь? — изумились Фредерик и Эдмунд. — Ради Бога объясни, что это значит.
— Сейчас я вам объясню, ваша светлость, — весело отвечал Грундвиг. — Я просто обезумел от радости, что вы живы, и не знаю, чему это приписать… Знаете ли вы, кто тот человек, которого Гуттор держит за шиворот правой рукой?
