Гости Анжелы Тересы - страница 101

Шрифт
Интервал

стр.

Давида это стало немного раздражать. Видимо, не одни только жандармы считают, что он каким-то образом причастен к исчезновению Жорди.

— Почему вы сказали «что гораздо хуже»? — спросил он.

Вообще-то говоря, никто не мог заподозрить Хуана, что он так уж всей душой стоял на страже закона.

— Потому что Руиса и его помощника они упрятали в тюрьму, — объяснил Хуан.

— Неужели это возможно? — покачал головой Давид.

На мгновение он почувствовал озноб. Такой был приятный, этот сержант Руис.

Хуан пожал плечами.

— У жандармов такое правило. Если кем-либо узнанный человек убежит, наказывают их начальника.

— Какое жестокое правило!

Хуан опять пожал плечами.

— Теперь и жандармы рассвирепели, назначили премию за поимку Жорди.

— Никак не могу понять, как туда попал Жорди, — пробормотал Давид.

— Хм, понять не так уж трудно. Если на человека все нажимать и нажимать, — а человеку нужны деньги…

Не имело смысла говорить с Хуаном о своем разочаровании. Хуан не ведал нюансов в такого рода вопросах, у него был удобный кодекс чести, такой широкий, что его можно было взять за концы и растянуть в разные стороны.

Жорди же тонко чувствовал границу между дозволенным и недозволенным, она была, в сущности, его становым хребтом. Границу между тем, что запрещено по политическим мотивам, и тем, чего не дозволяли законы, обычаи, совесть. Его поддерживала гордость человека, преследуемого за политические убеждения: они сажают меня в тюрьму, но закона, настоящего закона, я не преступаю.

А может быть, я его просто романтизирую? — хмуро подумал Давид.

Ясное утро перешло в холодное серое ненастье, пошел мелкий ледяной декабрьский дождь. Где-то сейчас скрывается Жорди? — подумал Давид и ему стало зябко от сочувствия, когда он увидел, как хребты гор теряют свои контуры в расплывающейся сырой хмари.

Шесть-восемь часов, сказала монахиня. Прошло только два. Но не имело смысла тащиться домой по дождю, все равно работать он не сможет. Кстати, и жандармы там наверно все еще рыщут. Так им и надо, продолжайте и дальше в таком же духе.

Он вернулся в кабачок Мигеля, со стыдом сознавая, что ужасно проголодался. Но уселся не в комнате, предназначенной для туристов, а у рыбаков перед пышущим жаром очагом. Их было мало сегодня, не слышалось обычного уютного хлопанья от бросаемых с размаху карт. Мигель расхаживал вокруг с угрюмым видом, ему были не по душе события, мешавшие коммерции. Зато Давид избежал вопросов о жене, что уже было для него облегчением.

Ему пришло в голову: а разрешается ли роженице пить и есть, и если разрешается, так покормят ли ее там? Он представил себе, что ей сейчас хочется пить, и это была мучительная мысль.

Когда прошло четыре часа, он сидел, держась руками за скамейку, чтобы удержать себя на месте, а когда прошло пять, подумал вдруг, что монахиня ошиблась и он уже опоздал, и так заторопился, что едва успел расплатиться.

Но мысль о том, что ей хочется пить, не давала ему покоя, и по дороге он купил гроздь винограда.

Уже от сестры-привратницы он услышал: сеньор, еще рано, ничего еще нет. То же самое сообщили ему и монахини в самом монастыре. Ему хотелось навестить ее, но его не пустили. Тогда он написал записку — любовное письмо на бумаге от пакета — и попросил передать ей вместе с виноградом. Монахини заколебались, но поскольку подобный случай не был предусмотрен уставом их монастыря, сделали, как он просил.

Через некоторое время одна из сестер высунула из двери голову:

— Она просит сказать, что виноград придал ей новые силы.

Давид вздохнул с облегчением и улыбнулся, как будто выполнил трудную задачу.

У монахинь не хватило духу выгнать его на дождь, и ему было разрешено посидеть в приемной, где они поддерживали небольшой огонь.

Наступил вечер, и все еще ничего не произошло. Время от времени он выходил в коридор и прислушивался; конечно, со всех сторон к нему неслись разнообразные звуки и голоса, но Люсьен Мари он среди них различить не мог.

— Она страдает? — спросил он одну сестру, вышедшую из ее палаты, это была та толстая, с круглыми очками.

— Да, конечно, — ответила сестра Флорентина. — Но в Священном писании сказано: в муках будешь рожать детей своих…


стр.

Похожие книги