— Шаму! — заорал г-н Острайхер. — Шаму, принеси ликер… «Дюшес» позволите, господин Фицек, или сливянку?
— Все равно, — ответил г-н Фицек небрежно, как бы желая показать, что в данное время это не важно.
Шаму принес ликер и, выйдя обратно в лавку, обратился к приказчику:
— Господин Чапади, чтоб мне ослепнуть здесь, — он показал на локоть, — если Фицеку не выпал главный выигрыш.
Острайхер прислонился к несгораемому шкафу и слушал Фицека, тянущего ликер.
— Словом, господин Острайхер, дело обстоит таким образом. Второе условие — трехмесячный кредит…
Слово вылетело, и Фицек, как человек, только что произнесший самое незначительное, даже не посмотрел на ошарашенного Острайхера, налил рюмку ликера, затем выпил и прищелкнул языком.
— Господин Острайхер, где вы достали этот первосортный ликер? Я тоже купил бы литра два. Он попросту омолаживает желудок. — Фицек встал. Стряхнул крошки пирожного с брюк, застегнул пиджак. — Ну, господин Острайхер, вот таким-то образом, — вздохнул он, улыбаясь. — Человек никогда не знает, когда ухватит счастье за ногу. Есть и еще некоторые моменты, но, как я уже сказал, обо всем я не стану говорить. Потом. Если бы я был один… но тайный совладелец… и, — прибавил он серьезно, тряся указательным пальцем перед носом Острайхера, — я предупреждаю вас, мой свояк ни за что не должен узнать, что я осведомил вас о делах. С ним шутить нельзя. Этот человек огонь и воду прошел. Он сказал мне: «Налог — это налог, свояк. Так налога будет меньше, и если проболтаешься, не дам ни гроша — значит, ты не заслуживаешь, чтобы я тебя в люди вывел». Он прав. Между нами говоря, он прав. Но вам все-таки сказал, нельзя было иначе, и я, господин Острайхер, доверяю вам, как отцу родному…
— Вы можете мне доверять, — ответил Острайхер. «Только могу ли я тебе доверять? — подумал он. — Трехмесячный кредит. А какая гарантия?»
— Ну, так, господин Острайхер, всего хорошего! Как вы думаете, зайти мне к Майзелю? Свояк говорит, что лучше всего покупать у двух конкурентов, так выйдет дешевле. По-моему… дело можно провести и с одним.
— Видите ли, господин Фицек, вы, конечно, можете пойти. Дело не в этом. Кредит на три месяца… А какая гарантия?
— Гарантия? — вскричал г-н Фицек. — Гарантия Кевеши!..
— Но ведь я с ним даже не говорил!
— И не будете, господин Острайхер. За это я могу вам поручиться. Тогда делу сразу капут.
Острайхер постоял некоторое время, грызя сигару, посмотрел через окно на Иштвановский проспект, затем обернулся и сказал:
— Знаете что, господин Фицек, дайте мне неделю на размышление. До тех пор не ходите никуда. Я думаю, мы поладим. Три месяца, один процент в месяц.
— Об этом и речи не может быть.
— Полпроцента…
— Ни булавочной головки процента!
Острайхеру понравилось это упрямство. Доверие его возрастало.
— Приходите через неделю.
Фицек вышел из кабинета и сказал Шаму:
— Ну, Шаму, через неделю узнаешь, кто такой Ференц Фицек. Не бойся, будут чаевые. Ну, прощай!
— Господин шеф, — сказал Шаму, закрыв за Фицеком дверь, — Фицек получил главный выигрыш?
— Нет, — отвечал Острайхер, — а… — Он передумал. — Наследство какое-то получил.
В тот же день он написал письмо в «Контору защиты кредита» и попросил информацию относительно материального состояния Кевеши. Через пять дней пришел ответ:
«Господин Адольф Кевеши действительно является свояком Фицека, через жену последнего; у него имеется прибыльная пекарня и капитал в двадцать восемь тысяч форинтов».
— Ну, идет! — сказал г-н Острайхер, — Идет! — И сейчас же послал Шаму за Фицеком.
4
После этого г-н Фицек заказал вывески. Старые — одну маленькую, на которой стояло: «Ференц Фицек», и большую: «Обувь Фицека» — прицепил под витриной мастерской. Две новые вывески повесил по бокам. На одной был нарисован женский ботинок и под ним: «Безукоризненно — можете ехать на бал». На другой блестел мужской ботинок, и надпись под ним гласила: «Починю — и будут новые!» Одну вывеску прибил над витриной, и буквы на ней вещали: «Цените свою ногу? Болит у вас мозоль? Носите башмаки моего изделия. Старый знакомый ко всеобщей радости расширяет свое предприятие». Фицек использовал даже большое стекло витрины: «Заказчик! Я сердце свое вкладываю в материал».
