Господин Фицек разозлился:
— Я тебя, сынок, сейчас возьму в оборот. До смерти помнить будешь… У тебя доброе сердце?.. Что? Жаль тебе? А отца не жаль? Я твое сердце клещами вырву!
Господин Фицек, несмотря на то, что работал уже кельнером, и даже старшим кельнером в кафе «Орсаг-Вилаг», все-таки брал свои сравнения из сапожнической профессии. Видно, сапожничество крепче срослось с его душой, чем новая профессия.
Грустно стояли мальчики перед отцом. Жоли лежала на полу. Она положила голову на передние лапы и делала вид, что спит: можете, дескать, говорить обо мне, я все равно не слышу. Когда же г-н Фицек повышал голос, она открывала глаза. Услышав обещание сбросить ее с третьего этажа, Жоли не только приоткрыла глаза, но и подняла морду.
«Ну, оставьте!» — с мольбой говорили глаза собаки.
— Смотрите, как я сказал, так и должно быть, — закончил г-н Фицек обсуждение.
А вечером, после того как г-н Фицек ушел в кафе, пришло время действовать. Пишта и Мартон подозвали к себе пса, и Мартон, растроганный, обратился к нему:
— Ну, Жоли, прощайся!
Жоли, конечно, подумала, что они идут на обычную вечернюю прогулку. Она весело прыгала, радостно подхватила какую-то старую тряпку и принесла ее мальчикам. Положила перед ними, потом доверчиво и преданно взглянула на них. Пишта не вытерпел и заревел.
— Какая умная собака… — всхлипывал он, — и ее надо выгнать!
Жена Фицека погладила сына.
— Не плачь. Ведь ты же знаешь, что с отцом шутить нельзя. Ну, ладно, Жолика, — сказала она тихо, — пусть тебе хорошо будет. Отнесите ее куда-нибудь в хорошее место, — сказала она сыну.
Мать нагнулась и поцеловала пса.
Собака встала на задние лапы и терлась мордой о ладони жены Фицека, лизала пальцы хозяйки.
— Ладно, ладно! Ты славный песик… — Хозяйка замолчала и продолжала гладить пса.
Банди поцеловал Жоли. Собака от этого обилия любви захмелела. Она нашла старые туфли и принесла их. Отто шлепнул пса по голове, трехлетний Бела обнял собаку. Пес поднялся на задние лапы — он был такого же роста, как и малыш, — передние лапы он положил на плечи Белы, раскрыл пасть, его красный язык свесился, и казалось, что он смеется. После этого Мартон и Пишта ушли с собакой — «куда-нибудь пристроить ее».
Они безмолвно шли по улице. За ними — пес. Оба мальчика боролись со своими чувствами. Мартон вспоминал о том, как попала к ним Жоли. Это произошло случайно, так же как и то, что ее назвали Жоли. Только тогда был день, а теперь уже вечер. Тогда Мартон шел домой по проспекту Кёзтеметё. Он со школой ходил на экскурсию в зоологический сад. Перед страховой кассой сидел пес и грустно смотрел на людей.
— Собака! — воскликнул Мартон. — Собака!..
Пес вильнул хвостом. Мартон осторожно поднялся на лестницу и нежно погладил пса. Собака благодарно посмотрела на него. Мартон оглянулся — может быть, пес принадлежит кому-нибудь? Но поблизости хозяина не было видно.
— Песик, как тебя звать? — прошептал мальчик, нагнувшись. — Как тебя зовут? Ну, пусть ты будешь Жоли. Жолик, песик, пойдем…
Мальчик свистнул и пошел. Собака за ним. Однако на первом же перекрестке она неуверенно остановилась и, когда мальчик перешел улицу, села и посмотрела на Мартона. Мартон свистнул ей, крикнул: «Жоли… Жоли… песик!» — и собака побежала к нему. Мальчик нагнулся к ней, погладил ее: «Жоли, песик, песинька… Пойдем, тебе есть дадут…»
Когда мальчик вошел в ворота своего дома, собака снова остановилась: войти или не войти? Мартон почувствовал, что сейчас решается вопрос, будет ли у него собака. Он позвал пса. И когда тот все-таки побоялся войти, Мартон вернулся обратно, поднял собаку и перенес ее за ворота, и Жоли побежала за ним вверх по лестнице, до самой квартиры, и вошла в квартиру. Мартон разрумянился от радости.
— Откуда ты достал собаку? — спросила мать удивленно.
— Нашел, мама… И такая умная, смирная, красивая. Посмотрите, какое лицо у Жоли.
Собрались и остальные ребята, и они тоже стали звать ее Жоли.
Жене Фицека радость сына понравилась больше, чем собака.
— Только… что скажет отец? — улыбнулась она.
— Пана тоже полюбит такую собаку…
Мартону повезло. Г-н Фицек вернулся из кафе веселый и согласился, чтобы собака осталась у них.
