— Мы пришли снова к Дунаю!
Так оно и было: они кружились до тех пор, пока не пришли на то же место, откуда вышли. Авторитет и величие короля рухнули. Армия взбунтовалась.
— Куда ведешь? — закричали братья Лихтенштейны. — Дома отец прибьет! И так поздно придем! Что будет дома?..
Они бегом направились домой. За карту больше не брались, названий улиц не смотрели, а прямо подошли к постовому полицейскому.
— Господин полицейский, как пройти на улицу Луизы?
Наконец они прибыли домой. Господа полковник и генерал заметили, что их отец только что вошел в угловой трактир. Они напрягли последние силы, шмыгнули к себе в квартиру и — как они рассказывали на другой день — немедленно, даже не поужинав, забрались в постель и притворились спящими, чтобы не получить взбучки.
Йошка Эдеш сказал Мартону на прощанье:
— Господин король, примите к сведению, что я, главный король, смещаю вас. С завтрашнего дня вы будете полковником. Стыдитесь!
Мартон разозлился:
— Ну и катись!..
Пишта сказал дома, что они болтали ногами в воде. Г-н Фицек (не зная, что перед ним стоит смещенный государь) дал здоровенную затрещину своему сыну, который даже и после смещения все-таки состоял в чине полковника.
…Все это было несколько лет назад. В воскресенье Мартон, с планом в руках, снова повел свою армию на Ракошское поле, чтобы увидеть полет Блерио. И король, и все прочие титулы были забыты, теперь все ребята были пилоты в перевернутых кепках. Когда мальчики проходили по площади Калвария, под барельефом, изображающим распятие Христа, они наткнулись на собаку.
— Собака! — закричал Мартон. — Возьмем ее с собой. Ц-ц-ц, — позвал он пса, но собака и не шевельнулась.
— Песик, песик!.. — Пишта широко раскрыл руки, но собака и ухом не повела.
— Она, наверное, служить умеет, — заявил кто-то.
Тогда Мартон нагнулся и поднял пса за передние лапы.
— Служи!
Собака недоверчивыми глазами смотрела на ватагу ребят и, когда мальчик отпустил ее, упала на передние лапы.
— Служи, я тебе говорю! — крикнул Мартон снова и для устрашения слегка ударил пса по морде.
Пес зарычал и, когда мальчик вновь захотел его ударить, укусил его за руку.
На кисти руки образовались три ямки. Сначала выбежали три красные бусинки, как будто желая взглянуть, кто стучится так грубо, затем кровяные бусинки скатились, и полилась кровь.
— Что же мне делать теперь? — спросил Мартон, сжимая руку, из которой сочилась кровь.
— Пойдем домой, — предложил Пишта, бледнея.
— Нет, — ответил Мартон и оглянулся.
На углу стоял полицейский. Мартон подошел к нему. За ним — весь отряд ребят.
— Господин полицейский, — сказал мальчик, — та собака, вон та, которая сидит, укусила меня. Что мне делать?
Огромный полицейский взглянул на мальчика и пожал плечами.
— Побей собаку!
Мальчики вернулись к собаке, собираясь выполнить приказание представителя власти, но собака встретила их злобным рычаньем. Ребята беспомощно кружились вокруг пса. Мартон сказал брату:
— Пишта, беги к полицейскому и скажи, что, если мы ее побьем, она снова начнет кусаться.
Пишта побежал и через минуту прибыл обратно.
— Он сказал, чтобы мы привязали ее к фонарю, тогда она не сможет кусаться.
В чьем-то кармане тут же нашлась веревка. Осторожно поглаживая беспокойного пса, они обвязали ему шею веревкой и повели к фонарю. Ребята двигались так серьезно и решительно, как будто они вели приговоренного на казнь. Собака, весело помахивая хвостом, шла за ними.
Ее привязали к фонарю и начали бить. Пес лаял, выл, прыгал, но его сдерживала веревка, а ребята продолжали колотить его.
Из руки Мартона шла кровь. Ребята пошли в больницу Рокуш, и там врач в белом халате перевязал руку мальчику.
— Где собака? — спросил он.
— На площади Калвария, — сказал Мартон. — Но мы ее как следует побили. Господин полицейский велел.
Врач заворчал:
— Дело не в этом. Где собака?
— Не знаю, — сказал Мартон.
— Так разыщи ее и завтра вместе с ней пойди в институт Пастера. Вот тебе адрес, на. Понял? Если собака бешеная, то… Понял?..
Испуганный Мартон в сопровождении Пишты побрел обратно на площадь Калвария. Рука мальчика вспухла. «Сколько неприятностей может причинить такой пес! — думал Мартон. — Никогда больше не буду играть с собаками».
