— Нам угрожают мечом, — слышался голос Бокани, — но молот раскрошит меч, чтобы основать господство молота, господство труда!
Флориан и Новак стояли в карауле около телеги. В голове у Флориана от этого сурового света факелов, необозримой, толпы, от речи оратора сплетались неясные грезы.
— Товарищ Новак, скажите, каким будет господство труда? — шепотом спросил Флориан.
Новак тихо и страстно ответил:
— Все будут делать рабочие, и все будет принадлежать им, тем, кто работает. И знаешь, Флориан, в один прекрасный день родится эта страна, где все должны будут работать, и потому что все работают… так… Словом, будет хорошо все…
— Родится… — повторил Флориан. — А как же родится? — спросил он шепотом.
Новак не знал, что ответить. Он делал вид, что слушает оратора и поэтому не слышит вопроса. Но Флориан повторял упрямо и горячо, наклонившись к уху друга:
— Как же родится?.. Товарищ Новак…
— Мы выйдем на улицу и отнимем все, — сказал Новак тихо, — все возьмем обратно!
— И какой же будет тогда страна? — спросил Флориан. — Похоронят работу?
— Страна? — Новак вперился глазами в дым факелов, затем закрыл глаза, морщины на его лице разгладились. — Нет, работу не похоронят, только тогда начнут работать по-настоящему. Все будет совсем по-другому, потому что все будут счастливы… Не знаю… Утром завтрак, в полдень обед… И плата за квартиру будет невысока, и все смогут учиться… Не знаю, Флориан… Люди станут счастливыми…
Пылали факелы.
Оратор кончил. Тогда несколько человек принесла соломенные тюфяки, положили их на середину площади, облили керосином и подожгли. Высоко взвилось пламя, ветер раздувал его, и грозный крик вырвался из тысячи уст:
— Долой кровопийц-домовладельцев! Долой домовладельцев!..
Вокруг костра начали танцевать.
Флориан поставил около тюфяков черный эшафот, на котором висела кукла, изображавшая г-на Фрида, и рядом с ним выстроились эшафоты с повешенными «домовладельцами» с улицы Луизы, улицы Магдолна, улицы Мадач; их подряд облили керосином; повешенные «домовладельцы» качались на ветру, и их лизало пламя.
Раздалась песня:
Алые, белые розы цветут,
Домохозяина вешать ведут…
Послышался топот с улицы Барош: галопом несся эскадрон конной полиции, пешие полицейские выступали с обнаженными саблями из переулков на площадь.
Господин Фицек, поднявшись на цыпочки, наблюдал с угла демонстрацию. Он испуганно повернулся и хотел идти домой, но было уже поздно: конные и пешие полицейские с обнаженными саблями врубились в толпу, а воющая толпа встретила их булыжниками, отломанными спинками скамеек. Повсюду валялись раненые. Рядом с тюфяками стащили с лошади одного полицейского, и женщина с ребенком, прижав к себе младенца, нагнулась над полицейским, лежавшим на спине, и укусила его за нос.
Фицека арестовали во время бегства. Мартон, стоявший у костра и любовавшийся пламенем, услышал только: «Сабли наголо!..» — и в следующую минуту от страшного удара свалился на камни мостовой; перед глазами его все потемнело, он стал ползком пробираться к мастерской.
Среди других арестованных полицейские вели Новака и Фицека. Их вместе связали ремнями.
— И нужно было мне это, господин Новак? — сказал Фицек, идя между конными полицейскими, ворча и задыхаясь.
И вдруг пришел в страшную ярость — стал дергать ремни, которыми был привязан к Новаку, кусаться. Полицейский влепил ему здоровенную оплеуху; г-н Фицек разрыдался, и слезы потекли по его грязному лицу.
Коренастый самостоятельный ремесленник, отец пятерых детей, г-н Ференц Фицек рядом с гордо шагавшим Новаком вошел в полицейский участок, регулировавший саблей свободу купли-продажи.
А Мартон, держась за поясницу, шел домой. По улицам расклеивали плакаты. Мальчик остановился и стал читать.
«Надо с сожалением констатировать, что за последние дни на улицах столицы участились случаи нарушения порядка. Эти уличные столкновения перешли уже границы мирной борьбы за идейное дело и стали использоваться участниками их в собственных своих опасных целях. Главным образом они используются личностями с темным прошлым, не занятыми никаким полезным трудом. Это использование заключается в совершении тяжелых уголовных преступлений. Охрана от них общественного порядка является моей законной обязанностью.
