6
Все жильцы получили копию решения суда. Бумажка была короткая, и все в ней было непонятно, кроме одной фразы: если жильцы не заплатят до двадцать пятого, домовладелец имеет право выселить весь дом. За испорченные лестницы и перила те, кто принимал участие в бойкоте, обязаны были заплатить хозяину или его уполномоченному в тот же срок. Плата за нанесенный ущерб ложится поровну на всех бойкотирующих.
Остальная часть решения суда была менее понятной и содержала странные слова:
«…что согласно законам венгерского государства домохозяин или его уполномоченный имеет право распоряжаться по своему усмотрению; что никто не имеет права наносить ущерб частной собственности, будь то частное лицо или даже признанное государством общество; что покупке и продаже, а также всякой сдаче внаем никакое насильственное действие не может воспрепятствовать…» и т. д.
Господин Фицек, получив решение, крикнул коротко, но тем более вразумительно:
— Ну, теперь я могу поцеловать свою собственную мамашу! В хорошую историю влопались!.. Элек, Бенце! Где эти негодяи?
— Бойкотируют, — равнодушно ответил Флориан. — Все равно у них нет работы.
— Лайош, беги за ними, не то я тебе голову оторву!
Господин Фицек смотрел на решение суда. Мартон еще раз прочел его вслух, а мотивировку Фицек заставил прочесть даже три раза.
— Ущерб частной собственности… — бормотал Фицек, — частная собственность… Словом, этот дом — частная собственность. И эти дырявые, измазанные в клейстере брюки на мне — тоже частная собственность… Понял, понял уже! — ворчал он. — Свободное право покупки и продажи, никто не может воспрепятствовать… Но какой черт из нашего брата может купить этот дом?.. Да, никто не имеет права нанести ущерб… Чему? Да, конечно, дому… Ну, а домовладельцу? Но здесь речь идет о доме, а не о домовладельце… Если я, скажем, ударил домовладельца, то я этим еще не нанес удар дому, но если я нанес удар дому, то этим уже ударил по домовладельцу… Ну да… Но я ведь хочу только меньше платить… Ага, понял!.. Скажем, если кто-нибудь ударил меня, Фицека, то он еще не обязательно попал по моим брюкам, вымазанным в клейстере, но уж если ударил по брюкам на мне, то он и меня ударил… Нет, если кто-нибудь берет в пользование мои измазанные в клейстере брюки… Но какому черту нужна моя дырявая частная собственность?
— Оставьте, господин Фицек, эти разговоры! — сказал Флориан. — Сегодня вечером жильцы бойкотирующих домов будут демонстрировать против решения суда. Это поможет. А так — только один разговор. Такой бумажки все равно не объяснишь. В ней просто написано: «Плати! А то вышибу тебя, да еще так, что мебель твоя останется у меня».
Но г-н Фицек по-прежнему тупо бормотал:
— Значит, мои брюки говорят, плати, не то я вышвырну, да еще и кальсоны останутся на мне.
Флориан засмеялся.
— Умный вы человек, господин Фицек! А вечером пойдете на митинг?
— Пойду. А куда?
— На площади Калвария собираются жильцы двадцати трех доходных домов.
— А какое мне до них дело?
— Они тоже такую бумажку получили.
— А мне-то что! Только бы я не получал! — бормотал г-н Фицек, все еще как завороженный смотря на синее «решение». — В хорошенькую историю влип я из-за вашего друга Новака. В хорошее дело… Лучше б никогда не знать мне его! Как я выкарабкаюсь теперь?.. А, так вы здесь? — обратился он к вошедшим Элеку и Бенце — Где вы были, милые дети?
— Во дворе. Жильцы обсуждают решение суда.
— А вам какое дело?
— Но, господин хозяин, — обиженно ответил Бенце, — ведь вы же сказали: бойкотируйте!
— Я сказал?.. Вы пришли сюда ремеслу обучаться или бойкотировать? Весь день шатаетесь… Получай, Бенце, получай, Элек, чтоб вам ни дна ни покрышки!
Фицек дал им две увесистые пощечины, и все уселись на сапожные стульчики. Флориан заметил:
— Господин мастер, пощечин в договоре нет.
— А вы не вмешивайтесь, не то я выгоню вас — ног под собой не почуете! — злился Фицек.
— Я и сам уйду, меня не надо выгонять. Прошу работы!
— Нету!
— А тогда зачем вы нанимаете подмастерьев на сдельную работу?
— Нанимаю как хочу, поняли? — крикнул Фицек, размахивая руками. — Пришел сюда ваш друг Новак, что, дескать, так бойкот, этак бойкот, и платить мне меньше придется, — и я, идиот, поверил ему… Вот тебе и меньше… Даже поломки на лестнице и те мне придется оплатить… Что я, осел, чтобы все на мне ездили? Знаю я их породу! Идите, если вам не нравится… Идите, пока я вам морду не разукрасил. Каждый старается от меня оттяпать кусок! — Г-н Фицек вскочил. — Вас защищают союз и твердые расценки, а меня кто защитит? Расценки на квартирную плату? Расценки на осоюзку? Расценки на мясо? На хлеб? Где они? У всех есть твердые расценки, вот они, видите, вот они, твердые расценки домовладельца! — Он размахивал синей бумажкой, голос у него был жалобный, в нем слышались слезы. — Вот они. Но где мои твердые расценки? Меня даже на кладбище будут хоронить без твердых расценок… Идите, идите, Флориан!.. Весь мир сидит у меня на шее… Один здесь, другой там сосет мою кровь… Несчастный я человек.
