— Берта! Берта!
Жена уже уснула.
— Берта! — толкнул он жену.
— Что такое? Что случилось?
Жена испуганно проснулась и потянулась к корыту-люльке, где лежал грудной Бела.
— Я смогу конкурировать! Шимона и четырех учеников уволю! Конкурировать смогу!
— Ладно! — ответила жена. — Только сейчас не мешай спать. Я очень устала.
Господин Фицек лягнул ее ногой под одеялом.
— Спи! Только спать и умеешь. А когда уже готово, ты все и пожираешь со своими ребятами. Это вы умеете… Конкурировать буду! Завтра повешу вывеску: «Не нужна механическая починка, лучше домашняя. Цена такая же, но прочней».
На следующий день он действительно заказал новую вывеску и стал ждать случая выбросить лишних учеников и дать расчет Шимону. Шимон и приговоренные ученики не знали, что случилось с мастером за ночь, какие планы зародились снова в его беспокойной голове. Работа шла как всегда, но еще до обеда г-ну Фицеку удалось поссориться с двумя учениками. Он выхватил из рук починку, которую они делали для г-на Поллака.
— Вы четыре месяца у меня, — вопил он, — и еще ничему не научились! Не интересует вас специальность, не хотите вы стать сапожниками! Разве так надо прибивать подошву? Так?..
— Но, господин мастер, ведь вы показали…
— Господин мастер!..
— Я? — крикнул Фицек. — Ах ты негодяй! Так ты еще врешь! Врешь мне в глаза! Получай! — Фицек швырнул в него башмаком. — Марш! Не терплю лгунов! Порываю договор: немедленно катитесь отсюда!..
Два ученика, бледные, встали, собрали свое барахло — две рубашки, подштанники.
— Господин мастер, простите… мы больше никогда не будем! — взмолился один.
— Марш отсюда! Врете в глаза! Не терплю лгунов!..
Во время обеденного перерыва Шимон читал «Непсаву» и, когда дошел до загребских волнений, вслух прочитал о них Флориану.
— Здорово обошли их! — сказал Шимон. — И правильно сделали. Придумали: все хорватские железнодорожники должны учиться по-венгерски. Да что же это такое? Почему? Хорваты ведь не венгерцы. Гляди, Флори, демонстранты на плакате написали слово: «Legeslegmegengeszte…» Ей-богу, язык сломаешь!.. «Legeslegmegensztelhfitetlenbbeknek». Ну вот! Наконец-то произнес. И под ним было написано: «Как выучить этот язык?» Они правы. Во-первых, без слабительного такое длинное слово не произнесешь, во-вторых, Хорватия есть Хорватия!
— Скажите, Шимон, — спросил г-н Фицек строго, — чего вы хотите от венгерского языка?
— Ничего, господин мастер, я только газету читаю.
— Я не о том спрашиваю, что вы читаете, это я сам вижу, глаза у меня есть, но чего вы издеваетесь над венгерским языком? «Legesleg…» Что за чушь вы сказали?
— Вот в газете написано: «Legeslegmegen…» Тьфу ты черт: «…esztehetetlenebbeknek!…»
— Прекратите, Шимон! Вы, я уже не помню — что, но и о короле что-то нехорошее говорили. Мало того, что я предупредил вас, так вы еще и продолжаете?
— Что продолжаю? — спросил обиженно Шимон. — Вы же сами спросили. Я читаю газету.
— Мастерская не читальня!
— Сейчас, господин мастер, обеденный перерыв!
— Вы мне учеников портите тем, что вслух читаете «Непсаву». Лучше бы ремеслу их выучили. Видите, двух уже пришлось выбросить.
— Я не порчу их! Нехорошо, что тех вышвырнули.
— Что? Да вы еще вмешиваться станете? Кто здесь мастер?.. Вы или я?.. Вы портите их! «Непсаву» читаете им! Я запрещаю читать ее в мастерской. А не нравится — можете убираться! Имейте в виду, что я венгерец и не позволю издеваться.
— Я не издеваюсь, — крикнул Шимон, — вы лжете, господин Фицек!
— Что вы сказали? — заревел Фицек. — Что я лгу? Так вы хотите и мой авторитет подорвать? Недостаточно было твердых расценок? «Непсава»? Издевательство? Вдобавок ко всему вы хотите подорвать мой авторитет у учеников? Я лгу?.. Ну, больше сил моих нет! Примите к сведению, что через две недели вы получите расчет.
Шимон вскочил. Его черные глаза горели.
— Меня вы не испугаете. Да, вы лгали! Хоть сейчас, сразу могу уйти!
— Так? — сказал г-н Фицек. — Так?.. Пожалуйста! — И вытащил ящик. — Вот ваша книжка, можете идти! Примите к сведению, что для меня нет ничего дороже чести. Тот, кто ругает венгерцев, не может работать у меня. Сейчас же уйдете?.. Пожалуйста!.. Скатертью дорожка!
