И она стала невестой. Новак заявил, что после свадьбы он не позволит ей работать.
— Почему?
— Потому что я могу тебя содержать, и жена пусть будет дома, — гордо отвечал Новак.
Затем помолвка. Впервые видела она Новака пьяным. Он смеялся над всякой чепухой, громко смеялся, и поднимал ее на руки в воздух, и целовал при всех. Высоко держа ее, танцевал, задыхался, лоб его вспотел, волосы сбились, запах вина, чужой запах; не такой, как когда поцеловал впервые вечером в парке, и сердце у нее чуть не выскочило от испуга. Чего она тогда боялась? Темноты? Поцелуя? А если она дрожала от поцелуя, то почему так судорожно обняла шею Дюри?
Потом как-то раз, когда они долго гуляли в парке, в самых густых зарослях, кто-то вызывающе окликнул:
— Который час?
Новак спокойно вытащил часы и при свете спички взглянул на них.
— Половина двенадцатого.
Когда же незнакомец попытался схватить часы, Новак отступил в сторону, сунул часы в карман, одной рукой отодвинул Терез себе за спину: «Стань позади меня!» — другой рукой влепил человеку такую оплеуху, что тот повалился в кусты. Падая, незнакомец выругался и резко свистнул. Тут двое таких же молодчиков бросились к Новаку. Терез завизжала.
— Дюри!..
Но Дюри снова отодвинул ее за спину и даже в эту минуту погладил.
— Не бойся. Только все время оставайся за мной! — И тут он принялся за новоприбывших.
Первого так лягнул в живот, что он сразу растянулся, но остальные двое (тот, что сначала повалился в кусты, уже встал) набросились на него. У него не было времени защититься от нападения, все они рухнули на землю и там в полной темноте дубасили друг друга.
Но Терез даже в этом клубке узнала Дюри — и начала бить кулаком по носу одного из чужих, потом вцепилась ему в глаза. Дюри выиграл время, приподнялся и, стоя на коленях, своим тяжеловесным кулаком стал колотить нападающих. Рука его была в крови.
— Какой-то пырнул меня, — сказал Дюри сквозь зубы.
Потом они поторопились выйти на более людные и освещенные дорожки.
— Никогда не пугайся… Это хуже всего, — учил он Терез и поднял вверх окровавленную руку, чтобы прекратить кровотечение. — Испугаешься, ничего не сможешь сделать, только испортишь все.
…Перед свадьбой они поссорились из-за пустяков: почему вместе с ней шел по улице механик, когда Новак опоздал на свидание, и почему механик купил ей цветы?
— Он знает меня пять лет, мы вместе работаем… Что ж тут такого?
— Нет, тут что-то есть!
Новак, будто его кто схватил за горло, повернулся и оставил ее на улице одну, как раз перед заводом Тудор. Она хотела побежать за ним.
— Дурачок, ведь ты же не прав… — Но ей было стыдно, и она, плача, пошла домой.
Потом долго ждала, придет ли Новак. Рассказала матери, что случилось. Мать всплеснула руками.
— Ты уже не девица, а невеста, не сегодня-завтра жена, надо вести себя осторожней. Что теперь будет? — причитала мать. — Господи, что будет теперь?.. И перед самой свадьбой… Что скажут люди?
Пришел домой отец, старый машинист железной дороги, пришел с фонарем в руке; узнал, в чем дело, подергал густые черные усы и сказал:
— Дураки вы! Ложитесь спать!..
…Воспоминания вдруг прервались. «Как хорошо, что я прогнала Сомбати! Если бы что-нибудь случилось, как я ждала бы Дюри?..» Терез мотнула головой, отгоняя от себя мысли, и снова вернулась к воспоминаниям.
…Свадьба… Квартира… Первые недели… Весь день дома… Некоторое время она тосковала по типографии, по подругам, по людям, работавшим там. Розенберг, метранпаж, иногда навещал ее и рассказывал, что делается в типографии. Так и познакомился с ним Дюри. Она жадно расспрашивала о новых событиях, о мелочах, как человек, который только находится в отпуску и однажды утром снова пойдет на работу.
Потом беременность… У нее уже родовые схватки… Новак на заводе, не знает, что она рожает. Спустились ранние сумерки, был декабрь, и она одна ждала в квартире, когда придет муж. Поджидала его, как тогда, когда он оставил ее одну на улице… Как быстро мужчина может рассердиться! Но теперь она узнает его шаги из тысячи прохожих: он шагает твердо, быстро отрывая ноги от земли… Она ждала, когда ж он придет, и уже корчилась от схваток… Первый ребенок… Когда же он придет? Когда же придет?.. Скорее!..
