В мастерской спали дети и ученики, на улице — родители, то есть хозяин и хозяйка…
Господина Фицека, самостоятельного ремесленника, будущего владельца огромного починочного предприятия, и его жену освещала луна, и на безлюдной улице под лунным светом они спали, как птицы, спрятавшие головы под крыло.
4
Работает Шимон, работает Флориан, и работают пятеро учеников. Г-н Фицек по утрам заготовляет кожу для осоюзки, потом убегает, по дороге высчитывает, затем прибегает обратно, помогает ученикам то работой, то пощечинами, ставит набойки и снова бежит к торговцу кожей, к Поллаку, и снова высчитывает, высчитывает, высчитывает — и все что-то никак не сходится. Ученики трудятся в поте лица, и в конце недели мастер передает Поллаку готовые ботинки.
Господин Поллак доволен, платит за них восемьдесят — девяносто форинтов, и к началу следующей недели все деньги уплывают, не остается ничего. «Куда девается такая пропасть денег?» — удивляется г-н Фицек и считает, считает… Кожа — столько-то, гвозди — столько-то… Не остается, ничего не остается! Дешевле материала уже не достанешь. Он скупает все отбросы, какие завалялись у торговцев кожей в районе, и все-таки материал для осоюзки стоит семьдесят пять крейцеров. Харчи — столько-то, освещение — столько-то, квартирная плата — столько-то…
Он экономит на харчах — и на своих и на ученических, — не помогает. В конце недели ни на крейцер больше не остается, чем в то время, когда работали только Шимон и Флориан. При двух подмастерьях еще была кое-какая прибыль. Они работали для обычных заказчиков. Теперь г-н Поллак поглощает все.
Правда, денег г-н Фицек получает больше, и «оборот» больше, и в воскресенье у него больше денег в кармане, чем раньше, но в понедельник он уже все роздал, как будто он уполномоченный — уполномоченный г-на Поллака. Но он не сдается. Все же так лучше, думает он, мастерская полна народу, и это притягивает хороших заказчиков. Если обычных заказчиков будет больше, он возьмет еще одного подмастерья, еще двух и — один, два, четыре, восемь… Нет! Достаточно четырех. Достаточно. «Пусть никто не скажет, что я ненасытный…»
Вечером усталый Фицек замертво валится в постель. Г-н Поллак доволен, он тоже: мастерская кажется людям большой и преуспевающей, и он кажется людям почтенным человеком. И Фицек бегает, работает, потеет.
Жена тоже трудится, руки у нее почти отваливаются. Она готовит и стирает на дюжину человек. Ежедневно идут жаркие споры из-за денег на еду, каждый крейцер приходится отвоевывать в рукопашном бою. Затем она идет за покупками, сумку таскает за ней ученик. А дома она работает, пока совсем не выбивается из сил.
В шкафу сверху есть не видимая снаружи полочка. Сюда откладывает жена Фицека сэкономленные крейцеры. В день десять — пятнадцать крейцеров, за год набирается до пятидесяти форинтов, и тогда в сентябре она идет покупать детям одежду.
— А то, — говорит она, — у них никогда бы не было одежды, в тряпье ходили бы.
О тайном хранилище знают дети и не знает г-н Фицек. Когда жена в первый раз накупила ребятам одежды, Фицек, застыв от удивления, спросил:
— Откуда у тебя столько денег?
— Накопила!
И г-н Фицек улыбался:
— Вот какая баба!
Но потом, когда в доме не бывало ни гроша и жена, несмотря на все мольбы Фицека, не притрагивалась к «тем» деньгам, Фицек принимался искать тайник. И не находил. Спрашивал детей, но те молчали. Шпионил за женой — безрезультатно. Злился.
— Чьи это деньги, откуда эти деньги? Сейчас же дай их! Ты украла их из моего заработка!
Но жена была неумолима.
— Найди их… У меня нет денег!
В результате Фицек стал меньше давать на харчи. Но не мог давать так мало и не мог так точно контролировать, чтобы пять — десять крейцеров не падали в щель. И там они валялись, отдыхали, росли, мелочь обменивалась на форинты, затем превращалась в бумажные деньги, и в сентябре Фицек уже поджидал, когда же пойдет жена покупать одежду. Если она запаздывала с покупкой, он почти требовал:
— Ну что же, когда пойдешь покупать?
…Фицек ушел из дому, жена взяла детей за руки и отправилась с ними на проспект Ракоци покупать одежду.
