— Верно, хозяин, сдаваться не надо. Но, — прибавил он задумчиво, — в Билеке все же здорово палило солнце, не пожелал бы я вам маршировать там в полном обмундировании.
— Ладно, Шимон, молчу, молчу! Только не надо сдаваться, терять надежды! Как вы думаете, — Фицек встал с маленького сапожного стульчика, — отказался ли я от того, чтобы выкарабкаться из этого вшивого гнезда?.. Ошибаетесь! Раз с новыми ботинками дело не вышло, чинить буду. Только надо солидно браться за дело, а не прямо головой об стену. Я больше года живу здесь на улице Луизы, и что ж — на харчи зарабатываю. Почему я еще не взялся как надо? Чтоб выждать подходящий момент… Ну, и подходящего подмастерья у меня не было. Теперь вы приехали, и мы можем приступать вместе. Признайтесь, Шимон, что у меня вам лучше, чем у другого мастера, не говоря уже о Кобраке? Я видел, что делается у Кобрака. Этот Кобрак иногда месяцами не приходит на фабрику, не знает даже, женат или холост его подмастерье, родился у него ребенок или только что умер… А я так не хочу. Ладно, пусть будут твердые расценки. Пусть вы правы, надо организовываться. Я и сам над этим задумываюсь. А если я о чем задумаюсь, то, вы сами знаете, из этого всегда что-нибудь выходит. Я хотел, чтобы вы рассказали мне, как это делается, как это организуют… Пусть будут расценки… Мы тоже организуемся. Я уже предпринял некоторые шаги… Ремесленники против торговцев кожей. У нас тоже будут твердые расценки… Сколько стоит подошвенная кожа?.. Не сможет кожевник давать за столько? Пусть и он организуется… Я скажу Мейзелю: «Господин Мейзель, это так продолжаться не может, кожа дорога. Мы будем организовываться. Вы не можете за столько продавать?.. Организуйтесь вы тоже». Ну, и что может ответить на это Мейзель? Не знаете? Ну, вот видите. Он может ответить только, что с удовольствием будет организовываться, если тогда удастся сбить цены у крупного торговца. Что нужно Мейзелю? Честная прибыль. Мне — тоже, вам — тоже. Ну, а крупный торговец? Пусть и он организуется, тогда кожевенная фабрика будет давать кожу за столько, за сколько хотят крупные торговцы. Твердые расценки! Конечно, задаром нельзя — это я знаю. Ну, видите, я уже не сержусь на расценки. Чего мне сердиться? Ведь все равно не поможет. Я лучше организовываться буду. Пусть и кожевенные фабриканты организуются, да… и тогда кожу будут покупать, за сколько пожелают, у крестьянина… А крестьянин? Что будет делать крестьянин?
— Да, господин Фицек, что же будет делать крестьянин?
— Пусть организуется!
— Но против кого же?
— А чтобы дешевле обувь получать.
— Но ведь тогда вы ничего не добились. Чем дешевле Мейзель даст кожу, тем дешевле придется вам продавать ботинки.
— Оставьте, Шимон, я же не шью новых ботинок.
— Ну, а починка?
— А в починке я ни на крейцер не уступлю. Как вы могли подумать? Для чего же тогда мне организовываться? Пусть организуется и крестьянин, но не против починки.
А про себя подумал: «Крестьянин пусть хоть подохнет». Фицек ходил взад и вперед, покручивая усы. Болезнь его уже совсем прошла.
— Только не терять надежды. Это самое главное. Написали Флориану? Да? Ну, ладно. Я пока не хочу начинать с новыми подмастерьями. Вы уже знаете, какой я человек… Починочное предприятие… поверьте, что толк выйдет! В это Кобрак не будет вмешиваться. Мы условились с ним… Ведь я уже рассказывал вам… Починочное предприятие — это, Шимон, великое дело! Теперь я беру старые ботинки от старьевщиков площади Текели. Платят мало, но кое-что все-таки остается. Главное, чтоб организоваться!
2
Шимон демобилизовался. Когда он приехал в Пешт, первым долгом зашел к Новаку. Терез рассказала ему, что муж работает на Дёрском вагоностроительном заводе. В августе он вернется домой, и то лишь на несколько дней. Тогда Шимон пошел к Анталу Франку, затем в союз и стал ждать, когда его определят на работу. Зашел он как-то и к Фицеку. Мастер обрадовался — и тут же забыл о его неблагодарности. С тех пор все подмастерья приходили с твердыми расценками. Иногда, правда, попадался какой-нибудь неорганизованный рабочий, Но тот так скверно работал, что заказчик возвращался в починенных ботинках хромая. Фицек условился с Шимоном, что из союза будет просить прямо его.
