— Фери, ты все-таки ловкий человек!
Но Фери устал. Он повернулся на бок и сказал только:
— Завтра отпечатаю рекламные листки, — и уснул.
5
Отто ходил уже во второй класс городского училища. Мартон только что пошел в первый класс начальной школы. Когда отец записал его, сердце у мальчика наполнилось страхом: школа! Что там будет? Как будет? Что от него хотят? Говорят, что в школе запирают. На обед он получит чернильный суп и бумажные клецки. Ему шесть лет, и каждое утро он должен вставать в семь часов. Вот лежат его «учебник» и тетрадь, в ней он напишет буквы, а по книжке выучится читать. Что такое буквы? Как он их выучит! Наверно, это очень трудно. А учитель? «Если ты будешь непослушным, — сказал отец, — он побьет тебя». Значит, и этот побьет? Еще одно место, где будут бить.
— Учитесь, сыновья, чтобы не пришлось вам страдать, как вашему отцу. Видишь, Отто, ты окончишь городское училище, потом дальше пойдешь, барином будешь… Я ни писать, ни читать не умею, не учили меня, до двенадцати лет я гусей пас, а когда исполнилось двенадцать, мать дала мне две рубашки, двое портков, двадцать крейцеров, и отец сказал: «Пойдем, сын, будешь учеником у сапожника». Повел он меня в Ниредьхазу, и никогда больше я не жил дома, — может, раз в пять лет попадал к своим и то на один день. И я мог бы так поступить с тобой, но не хочу… Учись! Будешь помогать отцу, когда он состарится?
— Буду.
— Увидим, негодяй, увидим. А ты, Мартон?
— Помогу, папа.
— Ладно! Ладно! Сейчас все обещаете. А потом, кто знает, как дальше будет? И на улице не захотите узнать вашего бедного отца… родную мать, которая пеленала вас, ходила за вами, сгибалась в три погибели. Эх! Когда-нибудь вы еще захотите меня из земли вырыть…
Мартон готовил первый урок: м, м, м, а, ма, ма — мама, п, п, а, па, па — папа, з, и, зи — зима… «Буду помогать — подумал он, — конечно, буду помогать. Особенно маме».
…В классе при свете газовой лампы — тогда уже падал снег — он впервые читал стихотворение:
Горит заря на гребне гор.
В морозной ризе дремлет бор.
Деревья голые торчат,
Ручьи, замерзнув не журчат.
Но на дворе, резвясь с утра,
В снежки играет детвора.
Вокруг него за партами сидело шестьдесят детей, наверху, на кафедре, господин учитель, перед ним поперек стола лежала бамбуковая палка. Когда учитель смотрел на Мартона, тот прятался за парту. «Почему меня зачислили в первый «А»? В первом «Б» лучше, там тетя учительница», — думал он. Иногда, в прохладные осенние утра, сон смыкал ему глаза, и тогда мерещилось, будто на кафедре сидит не учитель Гальгоци, а отец, и он испуганно вздрагивал: «Папа, я был хорошим…»
— Фицек, продолжай ты, — обратился к нему однажды учитель.
Сосед показал, где остановились, и он продолжал.
— Хорошо, Фицек, хорошо читаешь. Хорошо.
Мартон радостно вздохнул. После этого сопливость исчезла. Он слушал. Еще в школе он выучил то, что было задано на следующий день. За эту похвалу он полюбил учителя — его хвалили так редко!..
Звонок возвестил перемену. Сосед его, Мештер, вынул бутерброд и принялся есть.
— Дай, — сказал ему Мартон; глаза его сверкнули. — Давай все делить пополам.
— Как же? Ты ведь никогда ничего не приносишь.
Мартон на минуту замолчал, смотря на бутерброд.
— Да, я не приношу… Это правда. Но дома у меня есть паровоз. Небольшой, как раз на двоих. Папа купил. Если дашь мне немножко хлеба с маслом, я покатаю тебя на паровозе. Завтра приеду на нем в школу… Дай.
— Неправда. Ты только выманить хочешь.
— Нет, не выманить… Вот увидишь.
Крошка хлеба упала на круглый белый воротничок Мештера, он снял ее, положил в рот и сказал:
— Твой паровоз и ездить-то не умеет! У тебя и рельсов нет.
— А рельсы не нужны. Он без рельсов едет. Маленький паровоз. Маленький паровоз и без рельсов едет. Свистит и так делает: шш-шш!..
Мартон говорил, не сводя глаз с убывающего хлеба. А Мештер ел, ел, наконец отломил маленький кусочек хлебушка, но нашел его слишком большим, откусил половину и дал Мартону.
— На. Поклянись, что завтра повезешь меня, не обманешь.
— Ей-богу!
Мартон проглотил кусок.
— За такой крошечный не повезу. Дай еще.
