Иштвану хотелось распахнуть калитку ближайшего дома и заорать на всю улицу так, чтобы все его слышали… Что именно, он и сам не знал, но обязательно заорать… Ему хотелось знать: что же, собственно, случилось с жителями Сапожной слободки?
«А может, все это чистая случайность?» Не понимая причины исчезновения жителей при его появлении, пастор снова и снова думал: «А может, я все же ошибаюсь? Умнее всего не обращать на это никакого внимания!»
И тут пастор увидел Карбули. Тот стоял возле своего дома. Пастору оставалось пройти три-четыре дома. Однако Карбули, еще издали заметив пастора, начал пятиться.
«Если он спрячется в доме, я разобью ему дверь ногами!» — решил про себя Иштван.
Карбули же явно растерялся: он уже взялся за ручку калитки, но пока еще не открывал ее. Он прислонился к калитке так, будто хотел раствориться и остаться незамеченным.
Иштван ускорил шаги и громко, тоном приказа поздоровался с Карбули, еще не дойдя до него.
Карбули повернулся к пастору, натянуто улыбнулся и сделал вид, будто только сейчас заметил его.
— Почему вы хотели скрыться от меня?! — не спросил, а буквально набросился тот на Карбули, подойдя к нему.
— Я не хотел… Зачем мне это?.. Я вас вовсе и не видел, святой отец… Я только… — Пожилой крестьянин окончательно смутился, речь его стала сбивчивой, как у школьника, которого уличили в очередной шалости.
— Но я же видел: вы хотели уйти, — уже тихо сказал Иштван.
— Я вовсе не…
— Послушайте, Карбули, я же вижу: тут что-то случилось. Пока я сюда шел, от меня сбежало полсела. И вы тоже хотели… А раз так, вы должны мне объяснить: что же случилось?
— Я ничего не знаю, святой отец!
— Господин Карбули! Вы человек здравомыслящий, верный сын нашей церкви. Насколько я знаю, в прошлом году вы даже намеревались стать пресвитером. С вами можно говорить откровенно. Говорите смело все, что вы знаете. Я вам обещаю: никаких неприятностей не будет.
Такое подкупающее заверение сделало свое дело. Карбули немного поколебался, будто взвешивая в уме все «за» и «против», а затем с трудом выдавил из себя:
— Да все из-за жандармов…
— Каких еще жандармов?
— Сегодня утром они были в слободке…
— Зачем?
— По делу Розики Бакош. Люди говорят, будто это вы, святой отец, прислали их к нам.
— Кто такое говорит?
— Люди говорят… Многие…
У пастора голова пошла кругом.
— А что нужно здесь жандармам?
— Я так слышал… будто они ищут тех, кто болтает, что якобы Берец забил Розику до смерти… и подкупил врача…
— И они говорят, что жандармов вызвал я?
— Да, говорят. А еще болтают, что вы были у Бакошей и пригрозили им, если они не замолчат… Нескольких человек уже вызвали в управу… Правда, может, их сегодня же и отпустят…
— Значит, говорят, будто это я?.. А что еще говорят люди?
— Еще…
Карбули опять стушевался и нервно завертел шеей, как гусь, которому для откорма насильно запихивают в горло кукурузу.
— Говорите, говорите, господин Карбули! Не бойтесь!
— А вы никому не скажете, что узнали это от меня? Я не хочу, чтобы обо мне судачили… Я здесь живу среди, людей и не хочу, чтобы…
— Будьте спокойны, я никому ничего не скажу!
— Люди говорят… будто вам, святой отец, заплатят, мол, за это…
Даже не попрощавшись с Карбули, пастор зашагал дальше. У него при этом было такое лицо, будто он хотел привлечь к ответственности весь белый свет.
— Пишта, что с тобой? Ради бога, что случилось?! — испуганно воскликнула Эва, когда он, с силой рванув дверь, вошел к ней в комнату.
— Этого… этого я не ожидал, Эва… Чтобы такое сделать!
— Что случилось, Пишта! Говори! Какая-нибудь беда?
— Чтобы вызвать жандармов против этих несчастных людей?! Как можно было решиться на такое, Эва? Вы этим погубили меня, понимаете, погубили!
— Как ты можешь говорить такое? Отец хотел как лучше! Просто он хотел положить конец всем этим глупым сплетням! Он очень сожалел, что рассорился с тобой… Никакой беды в этом нет.
— Боже мой! Да неужели вы не понимаете, что этим вы только еще больше разозлите народ?!
— Не беспокойся, Пишта! Уверяю тебя, что никакой беды в этом нет.
— Нет? По-вашему, это не беда, что вы мне все испортили? Подорвали и мой авторитет… и авторитет моего сана! Все-все испортили! Все!