Катрин снова закричала.
– Вы мне не нужны. – Жюльетта распахнула дверь. – Принесите супа и вина мадемуазель Катрин, как покончите с ужином. – Она захлопнула дверь, стук ее отозвался пульсирующей болью в висках.
Катрин застонала, повернулась на другой бок, но не проснулась.
Жюльетта подбежала к постели.
– Окна открыты. Ты что, хочешь, чтобы все соседи узнали о нас? Проснись! – Она схватила Катрин за плечи и резко встряхнула ее. Веки Катрин затрепетали, открыв дикие блестящие глаза, и все раздражение Жюльетты тут же растаяло. – Ты теперь в безопасности. Во всяком случае, настолько, насколько возможно в этом городе безумцев.
– Жюльетта? – прошептала Катрин. – Мне снился сон… – Она содрогнулась. – Но ведь это было наяву, не так ли?
Жюльетта села на постель рядом с подругой.
– Это было наяву.
– Они сделали мне больно. – Голос Катрин звучал недоуменно, как у ребенка. – Так же, как Анриетте и сестре Матильде?
– Да.
Жюльетта сжала руку Катрин.
– Они разорвали мою одежду, а потом разорвали… меня.
– Да. – Пальцы Жюльетты крепче стиснули ее руку. – Но ты жива, а я убила того негодяя.
– Убийство. – В глазах Катрин заблестели слезы. – Это смертный грех. Я заставила тебя совершить смертный грех.
– Нет, не ты. Я сама так решила.
– Не правда, это я виновата. Ты бы никогда…
– Я хотела это сделать, – прервала ее Жюльетта. – И сделала с наслаждением. Жаль, что я не смогла убить их всех.
– Ты это серьезно?
– Серьезно, – свирепо заявила Жюльетта. – Я хочу, чтобы они все были мертвы. Чтобы все они горели в аду. Неужели, по-твоему, я должна простить их? Ты собираешься отпустить грехи мерзавцу, который тебя изнасиловал?
– Я… не хочу о нем думать. – Катрин обратила взгляд на окно. – Я не хочу думать ни об одном из них.
Жюльетта замерла. Они?
– Катрин, сколько мужчин… тебя?
Голос Катрин звучал еле слышно:
– Двое.
Жюльетта задохнулась от ярости, кровь бросилась ей в голову, застучала в висках.
– В склепе был только один.
– Перед ним был другой. Он ушел после того… – Голос Катрин оборвался. – А второй остался. Он вонзался в меня снова и снова, пока я…
– Ш-ш-ш. Спи. – Жюльетта заключила ее в крепкие объятия. – Теперь он ничего и никому не сделает. Он мертв.
– Он снился мне. Он насиловал меня. Мне было очень больно. Он смотрел на меня, но у него не было лица. – Катрин трясло. – Не было лица!..
– У него было лицо. Просто в склепе слишком темно, чтобы его разглядеть.
– Они были тенями. Будь у них лица, я бы по их выражению поняла, почему они делают это со мной, какой в этом смысл. – Катрин тяжело дышала. – А потом я почувствовала, что у меня тоже нет лица. Я была чем-то, что используют и отбрасывают. И неважно, что они со мной делали, потому что я уже была так измазана, что просто не могла стать более грязной, более вонючей…
– Это не правда, – оборвала ее Жюльетта. – Ты не виновата.
– Какая разница! Долг женщины – сохранить себя в чистоте для мужа. Неужели ты думаешь, что какой-нибудь мужчина возьмет в жены женщину, которой так воспользовались?
Жюльетта заколебалась. Она не могла солгать Катрин, сказав ей, что это не имеет значения. Мир не был ни добр, ни справедлив к женщинам, а мужчины в отношении целомудрия были особенно несправедливы.
– Нет необходимости, чтобы кто-то знал об этом. В Версале применялись разные способы, с помощью которых женщины обманывали женихов, заставляя поверить, что те взяли в жены девственницу. Мы могли бы…
– Я не смогла бы. Я и так уже достаточно запятнана, чтобы добавлять к моему греху еще и ложь. Кроме того, я теперь никогда не выйду замуж. – Глаза Катрин закатились, как у животного в смертельном ужасе. – Не хочу, чтобы кто-нибудь снова ко мне притрагивался.
Жюльетта пыталась сглотнуть комок в горле.
– Никто не собирается причинять тебе боль. А теперь попытайся уснуть. Робер принесет суп и вино.
– Я не голодна. Ты ведь меня не оставишь? – прошептала Катрин, закрывая глаза. – Я боюсь снов…
Жюльетта считала, что после такого страшного потрясения для Катрин было естественным желание спрятаться, однако она принимала сон с такой готовностью, что это вызывало беспокойство.
