Орр лежал на кушетке. Пальцы Хабера коснулись его горла.
— Вы входите в гипнотическое состояние, Джордж, — раздался звучный голос. — Вы…
Вокруг — тьма. Поздние сумерки в поле. Стволы влажных деревьев кажутся черными. Дорога, по которой он идет, освещена слабым светом закатного неба. Она уходит вдаль — прямая, старая дорога с потрескавшимся покрытием. Перед ним, футах в пятнадцати переваливается на коротких лапах гусь — едва различимое в сумерках белое пятно. Время от времени гусь беззлобно шипит.
На небе, точно белые маргаритки, высыпали звезды. Справа от дороги, низко над горизонтом распустилась белым цветком крупная дрожащая звезда. Когда он снова взглянул на нее, она показалась ему больше и ярче — она увеличивалась прямо на глазах и постепенно желтела. Она была окружена золотым ореолом, сине-зеленые полосы плясали вокруг.
— Нет! — сказал он, и тут звезда взорвалась.
Он упал на землю, закрыв лицо руками, а с неба лились полосы яркой смерти. Он не мог отвести от них взгляд, он должен был смотреть и быть свидетелем. Земля металась в муках, по ней ходили глубокие длинные борозды.
— Пусть будет! — громко закричал он в небо и проснулся.
Он сел на кожаной кушетке и закрыл лицо своими полными руками. Руки дрожали. На плечо ему легла тяжелая рука Хабера.
— Снова дурной сон? Проклятье, я думал, будет легче. Я велел вам видеть сон о мире.
— Я видел.
— Но что так встревожило вас?
— Я видел битву в космосе.
— Откуда?
— С Земли.
Он кратко пересказал сон, не упомянув о гусе.
— Я не понял, они напали на нас или мы на них…
Хабер рассмеялся.
— Хотел бы я это посмотреть! Но стычки происходят на таких скоростях и на таких расстояниях, что человеческое зрение здесь бессильно. Ваша версия больше воображаемая, чем реальная. Похоже на хороший фантастический фильм семидесятых годов. Ребенком я часто их смотрел. Но почему вы считаете, что видели сцену сражения, если темой был мир?
— Сон о мире?! Это все, что вы мне приказали?
Хабер занялся приборами усилителя и ответил не сразу.
— Не волнуйтесь, — сказал он наконец. — Сейчас в порядке эксперимента вы сравните внушение со сном. Возможно, это объяснит нам, почему сон получился тревожным. Я приказал… Впрочем, давайте лучше послушаем запись.
— Вы записали весь сеанс?
— Конечно. Обычная психиатрическая практика. Разве вы не знали?
«Откуда мне знать, если аппарат спрятан, не издает звуков, а вы сами умолчали об этом», — подумал Орр, но ничего не сказал.
Возможно, это действительно принятая практика, а возможно, это объяснялось честолюбием Хабера, но в обоих случаях от Орра ничего не зависело.
— Должно быть, здесь… Вы погружаетесь в гипнотический сон, Джордж. Вы… Эй, сейчас не нужно, Джордж!
Орр помотал головой и поморгал глазами. Голос Хабера звучал с ленты, а Орр был все еще под действием лекарства.
— Придется пропустить немного. Вот отсюда.
Снова послышался голос Хабера, произносивший:
— «Мир. Нет больше массовых убийств, нет сражений в Ираке, в Аравии и в Израиле. Нет больше геноцида в Африке, нет гонки атомного и биологического вооружений, нацеленных против других наций. Нет больше исследований, направленных на поиски средств массового уничтожения. Повсюду мир. Мир — универсальный стиль жизни на Земле. Вам приснится мир во всем мире. Теперь вы засыпаете. Когда я скажу…»
Он резко остановил запись, иначе ключевое слов усыпило бы Орра.
— Я следовал инструкции, — сказал Орр, потирая виски.
— Вряд ли. Видеть во сне сражение в окололунном пространстве…
Хабер остановился так же резко, как остановил запись.
— В окололунном, — точно эхо повторил Орр. Теперь он испытывал легкую жалость к Хаберу. — Вы не произнесли этого слова, когда я засыпал? Как дела в Израиле-Египте, Хабер?
Это искусственное название из другой реальности произвело шокирующий эффект: будто сюрреалистическое понятие, оно вроде бы имело смысл и в то же время не имело.
Хабер ходил взад и вперед по кабинету. Он провел рукой по курчавой рыжеволосой бородке — жест, так хорошо знакомый Орру. Но когда доктор заговорил, Орр увидел, что тот тщательно подбирает слова, на этот раз не полагаясь на импровизацию.
