— Любопытно, что вы использовали защиту Земли, как символ или метафору мира, конца войны. Но метафора сработала лишь отчасти. Сны человека бесконечно сложны. В действительности была угроза, страшная опасность вторжения некоммуникабельных, беспричинно враждебных чужаков, которая заставила нас забыть распри, обратить агрессивную энергию вовне, объединить человечество для создания оружия против общего врага. Если бы не появились чужаки, кто знает, быть может, мы бы еще воевали на Ближнем Востоке.
— Час от часу не легче, — сказал Орр. — Разве вы не видите, доктор Хабер, что вы получаете от меня? Послушайте, я вовсе не хочу нарушить ваши планы. Покончить с войнами — прекрасная идея, я с ней полностью согласен. Я даже голосовал за изоляционистов на прошлых выборах, потому что Харрис обещал вытащить нас из Ближнего Востока. Но, вероятно, я не могу, вернее, мое подсознание не может представить себе мир без войн. Я могу только заменить один вид войны другим. Вы говорили, что нет больше убийств людей людьми, потому мне и приснились чужаки. Ваши мысли здравые и рациональные, но ведь вы пытаетесь использовать мое подсознание, а не разум. Может быть, разумом я и смог бы вообразить себе мир без войны. Но вы пытаетесь достигнуть прогрессивных гуманных целей при помощи оружия, которое для этого не годится. Кому снятся гуманные сны?
Хабер никак не реагировал на это, и поэтому Орр продолжал:
— А может быть, не подсознание, но иррациональная часть моего «я», мое существо не годится для такой работы? Может быть, я слишком пассивен, как вы сказали. У меня недостаточно сильные желания. Может быть, именно поэтому мне и снятся эффективные сны. А если это не так, может, существуют другие люди, обладающие этой же способностью, но более подходящим мозгом. Поищите их. А я не хочу, я не могу этого вынести. Смотрите: на Ближнем Востоке нет войны, уже шесть лет мир, прекрасно, но зато есть чужаки на Луне. Что, если они высадятся на Землю? Кто мне скажет, каких чудовищ вы извлекли из моего подсознания во имя мира?
— Никто не знает, как выглядят чужаки, Джордж, — успокаивающим рассудительным тоном сказал Хабер. — Всем нам они снятся в дурных снах. Но, как вы сейчас сказали, больше шести лет прошло со времени их высадки на Луну, а они ни разу не пытались высадиться на Землю. Теперь наша система защиты достигла совершенства. Даже если они и попробуют прорваться, то не смогут. Опасный период составляли те несколько первых месяцев, прежде чем была создана защита на международной основе.
Орр сидел с поникшими плечами. Он хотел крикнуть Хаберу: «Лжец! Почему ты снова лжешь мне?», но желание это было пассивным, оно никуда не вело. Насколько Орр знал, Хабер был искренен, потому что лгал самому себе.
Он, должно быть, непроходимой стеной разделил свой мозг. Одна часть мозга знала, что сны Орра изменяли реальность, и использовала эту возможность; другая — что Хабер использует гипнотерапию, чтобы излечить шизоидного пациента, который считает, что сны изменяют реальность.
Орр с трудом мог поверить в это. Его мозг так сопротивлялся такому делению, что он лишь с трудом распознавал его в других. Но он знал, что такое возможно.
Он вырос в стране, которой правили политики, посылавшие бомбардировщики бомбить детей, чтобы дети могли расти в безопасности.
Но это было в прежнем мире, а теперь существует другой, новый.
— Я схожу с ума, — сказал он. — Вы должны это видеть, вы психиатр. Разве вы не видите, что я раскалываюсь на части? Чужаки из Космоса, нападающие на Землю! Если вы прикажете мне снова видеть сон, то к чему это приведет? Может, мир сойдет с ума как продукт безумного мозга. Чудовища, привидения, колдуны, драконы, оборотни, все ужасы детства, что мы носим в себе, ночные страхи и кошмары. Как вы удержите это? Я не могу это остановить. Я не контролирую себя!
— Не тревожьтесь о контроле! Свобода — вот к чему вы идете, — громко сказал Хабер. — Свобода! Ваше подсознание не есть клоака ужаса и отчаяния. Это викторианское представление чрезвычайно разрушительно. Оно повредило много выдающихся умов девятнадцатого столетия и подрезало крылья психологии в первую половину двадцатого. Не бойтесь своего подсознания! Это не черная яма кошмаров. Ничего подобного! Это источник здоровья, воображения, созидания. То, что мы называем «злом», произведено цивилизацией, ее стрессами, ее давлением, уродующим свободное спонтанное проявление личности. Цель психотерапии в том и заключается, чтобы уничтожить беспочвенные страхи и кошмары, вывести подсознание на свет разума, изучить его объективно и обнаружить, что бояться нечего.
