– А где еще? – спросил он. – Они сажают деревья в другое время?
Они переглянулись.
– Мы не видели, – ответил Майро.
Для Эндера это не было просто любопытством. Он думал о том, что говорила ему Эла об аномалиях воспроизводства.
– А деревья растут сами по себе? Происходит ли осеменение и есть ли молодые деревца и поросль в лесу?
Аунда отрицательно покачала головой.
– В действительности, можно только говорить, что они сажают деревья в телах мертвых. Все остальные деревья, которые мы видели, очень старые. За исключением этих трех.
– Четырех, если мы не поторопимся, – вмешался Майро.
Ах, вот почему они так встревожены. Нетерпеливость Майро была направлена на спасение свинки, которой суждено стать жертвой и еще одним тотемом. Хотя Аунда думает о чем-то другом. Они достаточно разоблачили себя перед ним; теперь он мог позволить начать допрашивать себя. Он выпрямился и закинул голову назад, чтобы посмотреть на крону дерева, раскинувшегося над ним. Его широкие ветки, тусклая зелень фотосинтеза подтверждала совпадение, неизбежность эволюции каждого мира. Здесь была отправная точка всех парадоксов Элы: эволюция этого мира шла в соответствии с моделями, аналогичными для всех Ста Миров, тем не менее в какой-то момент, в каком-то месте эта модель нарушилась, потерпела полный крах. Свиноподобные были одним из десятка видов, которым удалось уцелеть от разрушения. Что представляла из себя десколада, как свиноподобные ориентировались в ней?
Он хотел сменить тему разговора и спросить, почему они расположились за деревом? Это спровоцировало бы Элу задавать свои вопросы. Но в то мгновение, когда его голова запрокинулась назад, легкий бриз тронул листочки, они нежно зашуршали, он вновь почувствовал неведомый прилив сил.
Он уже видел эту листву раньше. Это было невозможно. В Трондейме не росли большие деревья, в Милагре их вообще не было. Почему этот солнечный блеск сквозь листву так знаком ему?
– Говорящий, – сказал Майро.
– Да, – ответил Эндер, отвлекая себя от мимолетных видений.
– Мы не хотели приводить тебя сюда.
Майро говорил уверенно и твердо, он развернулся к Аунде. Эндер понял, что Майро хотел привести его, но он присоединяется к нежеланию Аунды, чтобы показать свое единство с ней. Вы любите друг друга, молча произнес Эндер. А в тот вечер, когда я буду Говорить от имени Смерти Макрама, я буду вынужден сказать, что вы брат и сестра. Табу кровосмешения словно стена разделит вас, и вы возненавидите меня.
– Мы собираемся показать вам некоторого рода… – Аунда не находила подходящего слова.
Майро улыбнулся.
– Мы называем это Подозрительная Деятельность. Это началось случайно, еще со времен Пайпо, а мы продолжили это направление. Все проводится осторожно, очень последовательно. Мы не отказываемся от приказа Конгресса.
Но теперь мы зашли в тупик и нуждаемся в помощи. Несколько лет назад, например, свиноподобные знали только о месизах, они жили в основном за счет этих древесных червей, затем…
– Ты хочешь рассказать прежде всего об этом? – спросила Аунда.
А, подумал Эндер. Для нее не так уж важна иллюзия единства и солидарности, как для него.
– Он здесь еще и Говорить от имени Лайбо, – сказал Майро. – А это произошло как раз перед его смертью.
– Мы не имеем очевидной причинной связи…
– Позвольте мне найти причинные связи, – вопросительно произнес Эндер. – Расскажите, что происходило, когда свиноподобные чувствовали голод.
– Это их жены постоянно голодны, – продолжил Майро, не обращая внимания на взволнованность Аунды. – Видите ли, самцы собирают еду для самок и молодняка, а вокруг не так уж много всего. Они намекнули, что собираются воевать. И что возможно, они все погибнут. – Майро тряхнул головой. – Казалось, что им доставляет удовольствие мысль о гибели.
Аунда встала.
– Он даже не пообещал. Ничего не пообещал.
– Какое обещание вы хотели бы получить? – спросил Эндер.
– Что не… Не расскажете ничего…
– Не расскажу ничего о вас? – снова спросил он.
Она кивнула, хотя эта детская фраза бесила ее.
– Я не могу пообещать подобной вещи, – сказал Эндер, – Говорить – это моя профессия.
Она зло взглянула на Майро.
