— Нет, это повторяется, но по-разному. Каждый раз ты немного не такой, как в предыдущем цикле. Ты не перестаёшь удивлять меня. Каждый раз ты и прежний, и в то же время другой.
— И тебе это не надоело?
— Пресветлый, для меня общение с тобой — наивысшее наслаждение.
— Мне с тобой тоже интересно, — поспешно говорил Эрлин.
Его с самого начала пугала та страстная привязанность, которую питал к нему его первый слуга. Эрлин чувствовал, что не надо подпускать его слишком близко. Он чувствовал это даже тогда, когда ещё не понимал, что такое влечение, которое мужчина может испытывать к женщине… И не только к женщине. Он всегда, сперва неосознанно, а потом сознательно держал Айнагура на расстоянии, как ручного, но всё же очень опасного зверя.
«Каким бы ручным ни казался хищник, как бы он ни любил тебя, никогда не забывай о том, что он хищник. Не позволяй ему ставить лапы тебе на грудь…» Эрлин не помнил того, кто ему это говорил, хотя произносивший эти слова низкий, суровый голос порой удивительно чётко звучал у него в сознании. Иногда этот человек незримо присутствовал в его снах. Эрлин побаивался его. Однажды ему приснилось, что он играет с голубым зверем. Харгал повалил его на землю и тёплым шершавым языком лизал ему лицо. Обоим было весело. А потом опять раздался этот голос, который звал его. Сурово, пожалуй, даже гневно. Эрлин знал, что ему сейчас достанется. Если она не заступится… Кто — она? Этого он не знал. Или не помнил? Он никого не помнил, и всё же какие-то люди всё чаще и чаще появлялись в его снах. Он не видел их, но чувствовал их присутствие, слышал голоса. Особенно отчётливо два: женский — спокойный, глуховатый и в то же время мелодичный, и мужской — суровый, властный. Этот человек вечно ему что-то запрещал. Например, летать на птице… На той огромной серебристо-белой птице…
Эрлин отмахнулся от Рона, который начал было облизывать ему ухо. Вунх обиженно отодвинулся, но едва Эрлин на него взглянул, радостно заколотил мохнатым хвостом по полу.
«Так приятно и щекотно, когда он лижет ухо… Или щеку», — подумал Эрлин. Он понял, что отогнал вунха непроизвольно, по привычке. По какой-то давней, глубоко укоренившейся в его сознании привычке. Он как будто боялся, что кто-то увидит… Кто? Наверное, тот человек, который ему вечно что-то запрещал. Он говорил: зверя можно приручить, и всё рано нельзя подпускать его слишком близко, нельзя ему так много позволять… Больше всего Эрлина злило, что он не разрешал ему летать на птице… Летать! Это так чудесно! Эрлину всегда хотелось летать. Он с тоской думал о том, что когда-нибудь вырастет, станет тяжёлым, и птица не сможет его носить…
Эрлин зажмурился и стиснул ладонями виски. Когда он об этом думал? А главное — где? Наверное, в том дивном месте, которое ему иногда снится. В царстве чистых, прозрачных озёр и почти таких же прозрачных гор. Сверху они казались ещё прекраснее. Удастся ли ему ещё их увидеть… Нет! Не надо! Лучше туда не возвращаться! Ни в коем случае! Это дивное место, но возвращаться туда не надо. Там страшно… И мягкой поступью харгала бродит смерть…
— Пресветлый, тебе плохо?
Голос слуги вернул его к действительности. Эрлин обнаружил, что, скорчившись, лежит на полу и изо всех сил прижимает к груди жёсткую продолговатую подушку.
— Повелитель, твой вунх скулил, и я подумал, что-то случилось…
— Всё в порядке, Сиф, — пробормотал Эрлин, поглаживая Рона.
— Может, позвать абеллурга, мой господин?
— Нет. Всё хорошо. Ступай.
Слуга ушёл, а Эрлин поплёлся в купальню, которая находилась рядом с его покоями. Надо принять ванну и в постель. Завтра опять испытания. Опять полёты. И опять он вспомнит. Как сегодня, когда он летал на маленьком одноместном дайвере и крылья его железной птицы сверкали на солнце, словно серебро.
Он больше не гнал от себя свои воспоминания. Хоть и по-прежнему боялся их. Сколько можно от них убегать? Он три раза пробовал хаву. После неё болела голова, а воспоминания всё равно возвращались.
Постройка большого дайвера подходила к концу. Параллельно с этим Эрлин, Амнита и двое их помощников, недавно закончивших высшую техническую школу, работали над чертежами дайверлина. Теперь почти все выпускники высшей школы мечтали работать с самим богом, а не с его абеллургами, тем более что многие из этих способных юношей попали в Эриндорн благодаря Эрлину и его наставнице, прекрасной Амните, которые присмотрели их, объезжая школы Среднего города. Когда однажды во время очередного совета Айнагур мягко намекнул, что конкурс в эриндорнскую техническую школу и без того очень высок, Эрлин ответил:
