Тот, кто никогда не проводил время в компании с установленной бомбой, не сможет понять моих чувств. Стремительно летели часы. Мне была подарена возможность самому распоряжаться своей судьбой: я должен был выбрать момент своей смерти и смерти Эммы. У меня не было ни малейшего желания избежать взрыва. Пусть он поставит финальную точку в наших отношениях с самой удивительной женщиной, которую я когда-либо встречал. С помощью бомбы я отомщу всем тем, кто того заслуживает, и обрету, наконец, покой, которого никогда не знал.
Больше всего я боялся, что Эмма позвонит и предупредит, что не придет домой к ужину. Слава Богу, мои опасения не оправдались. Она заявилась раньше обычного и казалась задумчивой. Я поинтересовался, в чем причина ее озабоченности. Пожав плечами, она сказала:
— Я очень волнуюсь.
— Из-за чего?
— Жеф, честно говоря, я всерьез опасалась, что, вернувшись домой, не застану тебя.
— Что за глупости!
— Но после всего того, что я тебе рассказала вчера…
— Пусть тебя это не заботит.
Эмма отправилась переодеваться. Я боялся, что она обнаружит исчезновение своих украшений, но, по счастью, ей не взбрело в голову заглянуть в шкатулку.
Когда она спустилась в гостиную, на ней были черные шелковые брюки и длинная голубая блуза. В этой одежде она вновь стала похожа на девчонку… Я бросил взгляд на часы: они показывали восемь. Я ощутил какое-то сверхъестественное спокойствие.
— Ты голодна? — спросил я.
— Как волк… А что если нам открыть баночку паштета? Бутылка шампанского тоже не помешает, как ты думаешь?
Ну не забавно ли, что ей захотелось праздника именно в этот вечер?
— Пока ты сходишь в погреб за вином, я накрою на стол. Приготовить тебе омлет?
— Не откажусь.
* * *
Мы поужинали в полном молчании. Со стороны наша трапеза казалась совершенно заурядной. Ничто в нашем поведении не выдавало исключительности этого вечера. Мы обменивались обычными взглядами, привычными жестами. Эмма казалась мне гораздо красивее, чем в тот день, когда я впервые увидел ее. Короткая стрижка, светящиеся умом глаза делали ее просто неотразимой. Неужели передо мной сидела убийца, коварная женщина, осуществившая одно из самых отвратительных злодеяний?
— Почему вы все время смотрите на часы, Жеф?
Я вздрогнул.
— Наверное, машинально. В девять часов будет телепередача, которую я с нетерпением жду.
— Вы уже написали статью на завтра?
Обычно я садился писать после обеда, а вечером мы обсуждали мое произведение.
— Нет, Эмма.
Она слегка нахмурилась. Уголки ее рта опустились, придав лицу неприятное выражение.
— Почему?
— Что-то не было вдохновения. Напишу завтра утром.
— Странно, Жеф. Вы никогда раньше не брались за перо утром.
— Придется один раз сделать исключение. Честно говоря, сегодня вечером мне не до этого.
— Я понимаю, что с вами происходит.
— Неужели?
— Вчера вы были потрясены доказательством любви, которое я вам предоставила, признавшись в убийстве. Затем вы сделали вывод, что имеете дело с настоящей преступницей, и испугались…
Было восемь часов тридцать пять минут. Если бомба сработает в назначенное время, нам осталось двадцать пять минут. Но мог ли я рассчитывать на подобную точность? А вдруг мой наемный убийца просто блефовал, назначив время взрыва?
— Почему вы не отвечаете?
— Извини, что ты сказала?
— Господи, да что с вами? Вы меня даже не слушаете!..
За двадцать пять минут я успею высказать ей немало, прежде чем мы разлетимся на куски. Все, что накипело на душе, все, что всегда мешало мне нормально жить, все, о чем я, несмотря на свой талант, никогда не мог написать.
— Я хотел бы с тобой поговорить, Эмма.
— Я тоже хочу, чтобы вы со мной поговорили.
— Но мне очень трудно.
— Вам?!
— Именно мне. Писателю иногда особенно трудно найти простые слова. Я хотел бы вам сказать, что опоздал уехать.
— То есть как?
— Я слишком долго культивировал свое одиночество, в котором хоть и оттачивается перо, однако разрушается сердце. Человек не может жить один. Лучшим подтверждением этой истины является тот факт, что, едва повзрослев, человек испытывает потребность найти себе пару. А я слишком долго не желал принимать эту истину…
