— Я хочу, чтобы ты возненавидела меня. Только это может облегчить мое горе.
— Не надейся… Я не могу тебя ненавидеть, не терзай напрасно душу мою… Скажи только, что за горе у тебя, я найду способ облегчить его.
— Тем хуже.
— Не упорствуй, мой любимый государь. Для каждой болезни есть свой бальзам, для каждого горя — свое утешение. Нужны только умелая рука и любящее сердце.
— Кто может излечить душу, страдающую от угрызений совести? Кто может успокоить человека, который чувствует тяжесть своего преступления, взвешивает зло, причиненное им, и бессилен его исправить?
— Все грешны в этом мире.
— И всех можно простить…
— Следовательно, и тебя.
— Не прерывай меня. Простить можно всех, но не того, кто призван управлять судьбами людей, чья обязанность оберегать народ, служить для него образцом добродетели, заботиться о его благе и счастье… Это был мой долг. Бог меня назначил главой и вождем народа. Но разве я оказался достойным, разве не нарушил свой священный долг, не стал причиной множества зол? Кто может меня простить, и ради чего?
— Воспоминаниями о прошлом не поможешь горю, — сказала царица. — Забудь его и постарайся исправить настоящее.
— Забыть прошлое?.. Разве это возможно?! — воскликнул царь. — Я ограбил бы небо, чтобы одарить звездами человека, способного дать мне забвение, снадобьями и волшебной силой ослабить мою память… Забыть? Да, я молю забвения, это единственная моя мечта. О, как был бы я счастлив, если бы мог не помнить прошлого!.. Воспоминания многоголовым вишапом грызут и ранят мое сердце. Могу ли я забыть, что разорил дом своего благодетеля и родственника Севада, ослепил отца и сына? Могу ли я забыть, что разрушил семью Амрама, моего верного соратника, и превратил его мирный очаг в ад? Могу ли я забыть, что отравил твою жизнь, оскорбил твою горячую любовь, лишил тебя счастья?.. Можно ли забыть все это? Забыть то, что я потерял доверие своих князей и расстроил их союз, или то, что, вызвав восстание Амрама, лишился северных областей, или, наконец, то, что, ослабив военную мощь армян, я укрепил господство арабов в моей стране? Скажи, дорогая, как я могу забыть это? И как мне не помнить, что все это я совершил во имя преступной любви…
Нет! Я не достоин прощения. Не старайся заставить меня забыть свое грешное прошлое. Я христианин, у меня есть совесть. Она велит мне отказаться от царского престола, славы, великолепия, уединиться в пустыне, оплакивать свои грехи и искупить их строгим отшельничеством. И вот я приехал на Севан — место своего покаяния. Напрасно ты думаешь, что твои обвинения заставили меня принять это решение. Нет, не отчаяние привело меня сюда, а совесть. Будь она спокойна, будь праведны мои дела — тогда, если бы и весь мир восстал против меня, я не сдался бы и отчаяние не овладело мною… Но угрызения совести мучили меня жестоко; меня преследовали твои грустные глаза, твой печальный взгляд, твое бледное лицо. Я убегал от тебя, но не потому, что ненавидел, а потому, что при встрече с тобой у меня сжималось сердце. Стыд и совесть не давали мне покоя. И вот я приехал сюда, чтобы скрыть свои печали и молить небо о прощении грехов. Я думал, что на этот раз ты покинешь меня, вернешься в столицу, где у тебя есть преданные люди. Но надежды мои не оправдались. Ты не пожелала оставить меня одного с моими печалями, последовала за мной как любящая жена, в сотый раз доказав, что я не достоин твоей любви, что судьба напрасно связала нас…
— Зная обо всем этом, моя дорогая царица, я не могу вернуться в тот мир, откуда меня изгнала совесть. Оставь меня в этом чистилище. Может быть, я сумею замолить свою вину, может быть, я спасу свою душу от геенны…
— Богу будет угоднее, если ты искупишь свой грех, принеся людям добро! — сказала царица.
— Конечно, это ему будет угоднее, ибо лучше творить добро, чем плакать бесполезно.
— Ну, тогда вернись на престол, возьми в руки бразды правления и спаси свой народ от гибели.
— Но для этого я снова должен стать царем?
— Конечно.
— Я не считаю себя достойным престола, на котором восседал Ашот Первый и добродетельный Смбат. Моя обитель — Севан, тут я буду жить, тут и умру.
