— Нет, Джинни, — улыбнулся Дамблдор. — Да я вообще не сердился на вас, только притворялся. Убедительно получилось?
— Вы знаете… не очень, — несколько растерянно возразила она. — Ну, все равно спасибо, что больше не сердитесь. Я только хотела спросить, пока меня брат не опередил… не стоит ли вернуться к Министерству? Вы сказали, что хотите попросить нас о помощи…
— Да! — перебил Рон. — Что требуется от нас, сэр? Воскресить Амелию Боунс?
— Рон! — рассердилась его сестра. — Я как раз хотела спросить об этом!
— Тогда я отвечу вам, Джинни, — рассмеялся Дамблдор, — и пусть ваш брат устыдится. Согласны, Рон?
— Да, да! Как-нибудь потом устыжусь, когда время будет!
Ему пришлось потерпеть, пока стихнет смех. Рон впервые в жизни пожалел о том, что шутка оказалась удачной.
— Вы правы, Рон, — сказал, отсмеявшись, Дамблдор. — Всему свое место и свое время. Да, Джинни, именно об этом я и хотел попросить. Только, к сожалению, пока что вы не можете оказать нам эту помощь. Вы еще не готовы.
— Но мы же воскресили Невилла, Луну! — снова вмешался Рон. — Гарри вернул Гермиону, Чжоу — Седрика!
— Ну, Рон!!!
— Подождите, — озабоченно попросила Гермиона, — все не так просто, наверное… Мы не смогли вернуть Сириуса, а ведь его и воскрешать не надо, он и так живой. Но пройти сквозь окно он не смог.
Дамблдор сочувственно кивнул.
— Понадобится некоторое время, — сказал он. — Мы еще не все знаем о Светлом круге, о том, что он может и что он не может — а ведь это не менее важно.
— Как — не знаем?! — воскликнул Рон.
— Знаем не все, — поправил Дамблдор. — На то, чтобы его исследовать, изучить, и потребуется время … Это как раз ваша стихия, Гермиона! Но и остальным придется поработать, потому что Светлый круг и Золотой луч — это не только сила, заключенная в вас, но и вы сами. Чтобы изучить и познать эту силу, вам надо будет изучить себя, разобраться в себе. Чтобы в полной мере овладеть ею, надо овладеть собой. А это, Чжоу, ваша стихия!
Чжоу кивнула, и глаза у нее заблестели:
— Конечно, сэр! Правда, я не буддистка, я следую Дао… Даосам присуще действие, самопознание — удел буддистов. Но я постараюсь!
— Познать себя можно и через действие, — задумчиво вставила Луна.
Слегка вздрогнув, все посмотрели на нее. До сих пор она сидела, уютно свернувшись на коленях Рона и, положив голову ему на грудь, словно дремала, ничего не слыша. Но слышала все, а заговорила тогда, когда сочла, что ей есть что сказать.
Это было полностью в ее стиле.
Выпрямившись, она порылась в кармане мантии и извлекла какой-то предмет. Рон закатил глаза, увидев ее знаменитое ожерелье из пробок от сливочного пива! Луна спокойно надела его и начала расправлять.
— Зачем тебе это? — осторожно спросила Джинни. — Луна, но ведь пойми…
— Да я помню, ты уже говорила, — рассеянно отозвалась Луна, еще немного поправив ожерелье. — Пусть нелепо, но мне оно нравится. Это — первая вещь, которую я сделала своими руками. Папа тогда ввел в «Придиру» рубрику «Сделай сам». Мне очень хотелось сделать ему приятное, я попробовала смастерить это ожерелье — и вдруг получилось.
Взгляд ее светлых глаз скользнул по озадаченным лицам, и она счастливо улыбнулась:
— Спасибо папе, что сохранил его. Вообще-то, он хотел, чтобы меня в нем похоронили, но ему не дали…
От этих спокойных слов Гарри слегка поежился, да и не только он.
— …так что повезло, — закончила Луна. — Когда я сделала ожерелье, я впервые поняла, что могу еще что-то. Потому и люблю его. Это ведь тоже самопознание, правда, Чжоу?
— Хорошо, что ты не захотела вернуться на Двенадцать небес, Чань-Э! — почти шепотом сказала Чжоу.
— Не называй меня так! — рассердилась Луна. — Чань-Э вернулась бы туда, а я — Луна Лавгуд! Зачем мне куда-то, где вас нет?
Тут же улыбнувшись (поскольку никогда не сердилась долго), она сказала растерянной Чжоу:
— Ты же поклоняешься Гуаньинь, всегда можешь обратиться к ней и призвать ее, правда? Ну зачем тебе еще одна богиня, Чжоу? Куда тебе столько?
Чжоу заморгала, потом вдруг откинулась в кресле и начала хохотать. А ее звонкий смех был очень заразителен, и даже подошедшая к ним МакГонагалл с трудом сохраняла строгое выражение.
