— Но вы ищете, — сказал тот. Это было утверждение, а не вопрос.
— Мы все ищем.
Оливандер провел рукой по лежащему на столе Экскалибуру.
— Вы оправдаете наши надежды, Гарри, — сказал он. — Я говорю это не для того, чтобы вас подбодрить. Я это знаю, хотя и не знаю, как это вам удастся.
Гарри с большим удивлением посмотрел на него, а Гермиона засмеялась.
— Простите, — смущенно сказала она, — просто это прозвучало… очень знакомо. Ну, примерно в таком стиле выражается одна наша подруга.
— Малышка Луна? — с неожиданной нежностью спросил Оливандер.
— Вы и правда родственники? — с любопытством спросила Гермиона. — Я заметила — у вас очень похожие глаза.
Казалось, Оливандер не слышал вопроса. Он смотрел куда-то вдаль, все с той же нежной улыбкой — мысли о Луне, наверное, вызывали в нем очень теплые чувства. Гарри уже собирался деликатно прокашляться, чтобы нарушить молчание и спросить об Экскалибуре, но тут мастер сказал:
— Родственники?.. Да, очень дальние… Все чистокровные волшебники так или иначе в родстве между собой. Нас мало, слишком мало… Если бы не маглорожденные, вроде вас, Гермиона, и не полукровки вроде вас, Гарри, волшебники давно бы выродились, и магия навсегда ушла бы из нашего мира.
Он замолчал, и лунное сияние его глаз будто стало ярче, прорезая полумрак лавки. Гарри глянул на свою подругу, и в отсвете этого сияния ему показалось, что в ее глазах поблескивают слезы. Он снова хотел заговорить, и снова Оливандер опередил его:
— Однако сходство наших глаз не имеет ничего общего с кровным родством, с обычной генеалогией. Если уж рядовых волшебников маловато, то что сказать о нас… Нас, можно сказать, почти что и нет. Погибла Летиция Лавгуд, погиб отец. Совсем недавно умер мой учитель Альберик Граннион.
Гермиона, которая во все глаза смотрела на него, сочувственно кивнула. Конечно же, она читала об этом.
— До недавних пор в Англии нас оставалось всего двое. Я и Роберт. И вдруг я узнаю, что Луна, малышка Луна воскресла! Вряд ли вы можете представить…
— Очень даже можем, — осторожно возразил Гарри.
Оливандер улыбнулся и покачал головой:
— Не в такой степени, Гарри. Для меня тут есть еще кое-что. Для вас — да: вернулся человек, которого вы любили; да, замкнулся ваш Круг… О, этим я был очень счастлив — что Луна под защитой Круга, что она сейчас неуязвима для тьмы и зла. Может быть, неподвластна смерти. Я разделяю ваше счастье, но есть, как я уже сказал, еще что-то. Вернулась к жизни одна из нас.
— Но из кого «из вас», мистер Оливандер? — взволнованно спросила Гермиона; по ее щеке бежала слезинка, а синий зверек на плече присмирел и, казалось, тоже слушал. — Кто вы?
— Лунные Мастера.
Гермиона ахнула и на время потеряла дар речи. Оливандер тоже молчал. О Гарри и говорить было нечего — он уже забыл о своем вопросе и только смотрел на него, завороженный и сиянием серебристых глаз, и всем этим необыкновенным и непонятным разговором. О Лунных Мастерах он никогда не слышал и не читал, хотя ему казалось, что за полгода со дня Битвы он прочитал книг не меньше, чем Гермиона. Но раз она что-то об этом знала — значит, где-то о них написано.
— Поверить не могу, — сказала наконец Гермиона. — Луна — Оружейница?!
Тут уже удивился Оливандер — хотя, казалось, удивить его чем-нибудь невозможно.
— Вы даже это слово знаете, Гермиона?
— Ну, я читала… В «Магии античных времен». Правда, это очень старое издание, я его нашла в запаснике нашей библиотеки.
— Спасибо, — задумчиво сказал Оливандер, — обязательно надо будет почитать. Хотя это и неправильное название, но все же… память о нас все еще сохранилась. Не совсем правильно называть нас Оружейниками, хотя я-то как раз Оружейник, пусть я и делаю палочки, а не мечи. Но Луна — нет, хотя у нее есть все задатки, но даже я не могу представить ее у наковальни и с молотом в руке!
Все трое рассмеялись, представив эту картину. Пушистик и тот звонко запищал, и Гермиона отдернула голову — сидел он у самого уха. Оливандер только сейчас обратил на него внимание.
— Не отпустите его? — попросил он. — Пусть уберет немного.
— Он, наверное, сбежал из лавки Уизли, — заколебалась Гермиона.
