— Не надо, — пробормотал Гарри, но дядя Вернон избавил его от дальнейших объяснений громким «Ну что ж, тогда до свидания, парень».
Он поднял правую руку, чтобы пожать Гарри руку, но в последний момент, похоже, понял, что не в силах это сделать, и просто сжал ладонь в кулак, покачивая им взад и вперед, словно метроном.
— Ты готов, Дидди? — спросила тётя Петуния, суетливо проверяя застёжку на сумке, чтобы совсем не смотреть на Гарри.
Дадли не отвечал, а стоял с чуть приоткрытым ртом, немного напоминая Гарри великана Гропа.
— Тогда пошли, — сказал дядя Вернон.
Он уже почти дошёл до двери гостиной, как вдруг Дадли пробормотал: «Не понимаю».
— Чего ты не понимаешь, лапочка? — спросила тётя Петуния, глядя на сына.
Дадли поднял свою большую как окорок руку, указывая на Гарри.
— Почему он не едет с нами?
Дядя Вернон и тётя Петуния замерли на месте, уставившись на Дадли, как будто он только что изъявил желание стать балериной.
— Что? — громко спросил дядя Вернон.
— Почему он тоже не едет? — спросил Дадли.
— Ну, он… он не хочет, — сказал дядя Вернон, обратив на Гарри сердитый взгляд, и добавил. — Ведь не хочешь?
— Ни капельки, — сказал Гарри.
— Вот видишь, — сказал дядя Вернон. — Ну так давай, теперь пойдём.
Он вышел из комнаты. Они слышали, как открылась входная дверь, но Дадли не двигался, и после нескольких нерешительных шагов тётя Петуния тоже остановилась.
— Что теперь? — рявкнул дядя Вернон, снова появляясь в дверях.
Казалось, Дадли старается справиться с идеями, которые слишком сложно выразить словами. После нескольких секунд явно мучительной внутренней борьбы он сказал:
- А куда же он пойдет?
Тётя Петуния и дядя Вернон переглянулись. Дадли явно их пугал. Гестия Джонс нарушила молчание.
— Но… вы ведь знаете, куда отправится ваш племянник? — спросила она озадаченно.
— Естественно, знаем, — сказал Вернон Дёрсли. — Он поедет с кем-то из вашей компании, так? Всё, Дадли, давай-ка в машину, мы торопимся, ты слышал, что сказал дяденька.
И снова Вернон Дурсли дошёл до самой входной двери, но Дадли не пошёл за ним.
— Поедет с кем-то из нашей компании?
Гестия была явно возмущена. Гарри уже приходилось сталкивался с такой реакцией, волшебники бывали потрясены, что самые близкие родственники так мало интересовались знаменитым Гарри Поттером.
— Всё в порядке, — заверил её Гарри. — Это не имеет значения, честно.
— Не имеет значения? — повторила Гестия, гневно повышая голос. — Разве эти люди не понимают, через что тебе пришлось пройти? В какой ты опасности? Какое особое место ты занимаешь в сердцах тех, кто борется против Волдеморта?
— Э… нет, не понимают, — сказал Гарри. — Они думают, что я просто зря занимаю место, честно говоря, но я уже привык…
— Я не считаю, что ты зря занимаешь место.
Если бы Гарри не видел, как губы Дадли пришли в движение, он бы не поверил своим ушам. Он и так таращился на Дадли несколько секунд, пока не был вынужден признать, что эти слова действительно произнёс его двоюродный брат; об этом говорило хотя бы то, что Дадли залился краской. Гарри тоже был смущён и изумлён.
— Ну… э… спасибо, Дадли.
И снова казалось, что Дадли пытается сладить с мыслями, слишком громоздкими для выражения, прежде чем произнести:
— Ты спас мне жизнь.
— Не совсем, — сказал Гарри. — Дементор взял бы только твою душу…
Он с любопытством взглянул на кузена. Они практически не общались этим летом, как и прошлым, ведь Гарри возвращался на Привит Драйв совсем ненадолго и почти не выходил из своей спальни. Но только теперь до Гарри дошло, что чашка холодного чая, на которую он наступил сегодня утром, пожалуй вовсе не была ловушкой. Он был тронут, и всё же почувствовал облегчение от того, что Дадли казалось исчерпал все свои возможности для выражения чувств. Открыв рот ещё пару раз, Дадли покраснел и снова погрузился в молчание.
Тётя Петуния расплакалась. Гестия Джонс посмотрела на неё с одобрением, которое сменилось возмущением, когда тётя Петуния подбежала и вместо того, чтобы обнять Гарри, обняла Дадли.
— Т-так мило, Даддерс… — рыдала она в его массивную грудь. — Т-такой милый мальчик… с-сказал спасибо…
