Мустафа Кемаль послал телеграмму в Москву и в Харьков: «Речь Фрунзе ничем не походила на искусственные, полные лжи и лицемерия речи представителей империалистического строя… Это событие дало нам возможность констатировать ту глубокую взаимную симпатию, которой связаны оба народа, и представило зрелище, оказавшее на всех членов Национального собрания самое глубокое впечатление. Уже один факт, что правительство Украинской Советской Республики для заключения договора дружбы, чтобы еще больше закрепить политические и экономические связи, существующие между обоими народами, выбрало Фрунзе, одного из выдающихся политических деятелей, являющегося в то же время одним из самых доблестных полководцев и героических вождей победоносной Красной Армии, вызвал особую признательность со стороны Национального собрания».
Михаил Васильевич расположил к себе руководителей новой Турции, и они открыто показали ему страну.
Он наблюдал и первые ростки нового и тяжелейшие последствия власти султана и затяжной войны с англичанами и греками за независимость. В дневнике он отметил и неравенство племен, в частности курдов и армян, и слабую подготовку турецкой армии.
Ему дали возможность побывать на передовой, в действующих отрядах, и он высказал ряд ценных замечаний о командирах и солдатах в боевой обстановке.
Возвратившись в Харьков, он имел право заявить украинскому правительству:
— Могу заверить, что общее представление о турецкой вооруженной силе я имею почти такое же, как и об украинской армии. Из этого факта вы можете сделать заключение о том доверии, с каким турецкое правительство отнеслось к представителям Советской Украины.
Он подписал в Анкаре договор о дружбе и братстве новой Турции с Украиной: черноморский сосед стал другом, хотя всегда был извечным врагом царизма.
Встретили и проводили добрую миссию Фрунзе с почестями. Но не обошлось и без забавных инцидентов, которые развеселили Михаила Васильевича.
В охране посла находился смышленый и любознательный Лука Колядко, который оставил интересные воспоминания о поездке в Анкару.
По дипломатическому ритуалу полагался заключительный ужин со стороны Фрунзе. Разумеется, подумали о нем заранее и еще в Тифлисе и в Баку захватили с собой припасы. «Приглашенных собралось около ста человек. Среди гостей члены правительства во главе с Мустафой Кемалем. Мы обратили внимание на то, что все они пришли в повседневной рабочей одежде. У начальника военной академии китель был даже с обтрепанными рукавами. Видимо, гости хотели подчеркнуть, что их страна переживает большие трудности.
Общество состояло из одних мужчин. В те времена турок не водил свою жену в чужой дом, да еще в большевистский. Ужин сопровождался питьем чистой, родниковой воды. Другие напитки за столом запрещались кораном. Но узкий круг лиц был конфиденциально предупрежден не уходить после ужина. Они согласились и ждали. И тут перед нами возникла новая помеха. Ярый приверженец корана председатель совета министров Февзи-паша никак не уходил домой. А пока он сидел у нас, не смели уйти и другие гости, хотя ужин уже кончился. Выручили молодые азербайджанские дипломаты. Они очень ловко устроили Февзи-паше торжественные проводы, а следом за ним ушли и остальные, не посвященные в наш план.
Тогда на столе появились кавказские вина и коньяки. Настроение у гостей вскоре поднялось, языки развязались, и полились речи. Один из ораторов, хлебнув лишнего похвалялся: если турецкий народ не пойдет за ним, он отрежет народу голову и донесет ее до цели. Мы мысленно пожелали храбрецу такого конца в его личной политической карьере.
Зазвучали песни, русские вперемешку с турецкими. Один из гостей, маленький и вертлявый, пустился в пляс. Он танцевал так стремительно и неистово, что не выдержал и упал на ковер. Конвойные аскеры завернули его превосходительство в бурку и отправили домой».
Дело второе: уже не международное, а внутреннее, правда, с огромным резонансом в мировом масштабе.
Владимир Ильич Ленин был озабочен государственным устройством всей страны, на территории которой возникло несколько советских республик. Он выдвинул план: братски объединить их в единый могучий союз и тем навсегда решить вопрос национальный — самый жгучий в истории государства Российского.
