Военная работа все больше и больше захватывала Фрунзе. Но ивановцы никак не верили, что их Арсений доживает среди них последние недели.
В конце ноября 1918 года, после первой губернской конференции коммунистов, они избрали Фрунзе председателем губкома РКП(б). Но обстановка в стране становилась столь удручающей, что Михаил Васильевич уже сделал выбор — только на фронт! И — против Колчака, который активно собирал антисоветские силы для похода на Москву.
«Как ни многогранна и интересна была работа по руководству военным округом, все же М. В. Фрунзе неудержимо тянуло туда, где шла борьба не на жизнь, а на смерть за торжество труда над капиталом, — вспоминал Новицкий. — И вот во время одной поездки по округу мы окончательно договорились проехать в Москву и поставить вопрос о нашем назначении на фронт.
М. В. Фрунзе мечтал получить, как он говорил, «полчишко», преимущественно конный, учитывая свою любовь к верховой езде и живость характера. Я же убеждал его не скромничать, а добиваться получения армии. Такая перспектива смешила Михаила Васильевича. Он не мог представить себя в роли командарма, так как считал, что не имеет никакой предварительной подготовки и боевой практики. Я же был совершенно другого мнения: за время четырехмесячной совместной работы сам увидел, как глубоко понимал Фрунзе военное дело; не раз поражался тем, как много он читал и как основательно был подкован в области военной теории. Личные его волевые командирские качества, глубокая марксистская подготовка политического деятеля широкого размаха представлялись мне идеальным сочетанием качеств, требовавшихся от крупного военного командира. Его революционное прошлое являлось самой надежной гарантией доверия к нему масс».
В Москве Новицкому объявили, что он назначается начальником штаба Южного фронта, а Фрунзе туда же — членом Реввоенсовета фронта.
Старый генерал оказался настойчивым человеком и горячо стал доказывать, что Фрунзе следует направить на крупный командный пост, а его оставить при нем на любой должности.
Эти шумные разговоры в Реввоенсовете республики стали известны в Центральном Комитете партии. Яков Михайлович Свердлов вызвал Фрунзе и Новицкого, правильно оценил обстановку и позвонил заместителю Троцкого Склянскому:
— Кто у вас мутит воду? И почему вы не считаетесь с авторитетным мнением товарища Новицкого? Вы что, никогда не слыхали о Фрунзе?
Эфраим Склянский промямлил что-то невнятное.
— Понимаю! — Свердлов бросил трубку. — Снова Троцкий! Но у нас есть на него управа!
Так Михаил Васильевич Фрунзе на основании решения Оргбюро ЦК стал командующим 4-й армией Восточного фронта, а Федор Федорович Новицкий занял у него пост начальника штаба.
Ивановцы с грустью отпустили своего любимца. «Уезжает на фронт М. В. Фрунзе, — писали они в газете «Рабочий край». — Утрата для нашего края по меньшей мере труднозаменимая. Глубокие следы оставит он как общественный деятель и партийный работник. Особенно как последний. С 1905 года он так сжился с нами и освоился в нашем крае, настолько стал необходим здесь, что долго еще для нас, местных аборигенов, будет заметно его отсутствие. Много сделал Михаил Васильевич для большинства из нас, местных работников-революционеров».
Общее собрание коммунистов Иваново-Вознесенска выразило Фрунзе глубокую товарищескую благодарность за работу в «Ситцевом крае». Оно высказало пожелание, чтобы Фрунзе вернулся в Иваново, когда будут разбиты враги пролетарской революции. И обратилось с призывом к ткачам — создать специальный военный отряд и послать его на колчаковский фронт в распоряжение командующего 4-й армией. По городу запестрели призывные лозунги: «Записывайтесь в отряд Фрунзе!» В него отобрали семьсот самых стойких, хотя желающих было больше четырех тысяч…
Софья Алексеевна радушно встречала друзей своего мужа в последний ивановский вечер. Они собрались не на разлуку, как писал Фурманов, — посидеть запросто, потолковать, обсудить обстановку в губернии: ведь с Фрунзе устремлялась на фронт масса ответственных партийцев. «Да, мы знали тогда, в этот прощальный вечер, что собираемся в последний раз… Сколько там выхлестнуто было пламенных речей, сколько было пролито дружеских настроений, сколько раскатилось гневных клятв, обещаний на новые встречи, какая цвела там крепкая, здоровенная уверенность в счастливом исходе боевой страды!»
