Ее сильные, беломраморные бедра обхватывают его голову и, по мере нарастания возбуждения, поднимает его выше, выше, пока, вся прогнувшись, не зажимает его в мягких эротических тисках.
Целуя его, она шепчет «Mon ange, mon beau ange»[12], расстегивает ему брюки, ласкает руками, губами, языком, тащит его на себя.
Крис смотрит совсем растаявшими от острого наслаждения глазами, как она склоняется над ним, одетая покрывалом из лунного света. Свет золотит ее кожу, собирая в ложбинках тела таинственную тьму.
Когда она возвращается к его рту, он, вне себя от острого наслаждения, пронизывающего его насквозь, закидывает голову назад и стонет. Слышит ее шепот, потому что ее возбуждение не уступает его; «Да, да, давай». И тогда он входит в нее до самого корня.
Потом они лежат рядом, глядя на лунный свет, льющийся на них сверху сквозь листья. Время от времени на крыльях бриза до них доносятся звуки продолжающейся вечеринки: зажигательная самба, чей-то короткий смех, звон стаканов, сдвигаемых вместе.
Они целовались, долго, сладостно, когда вдруг услышали голос Селесты, да так близко, что она не могла быть дальше, чем в нескольких шагах.
— Я счастлива, что могу дать вам все, что вы просите, — сказала она.
А затем — ответ Салот Сара:
— Должен с удовольствием отметить, что мы всегда получаем, что нам надо, в доме М. Вогеза.
Крис сразу перекатился на живот. Мать Сутан и Салот Сар, должно быть, на другой стороне изгороди. Сутан притулилась рядом, растрепанные после бурных объятий волосы щекотали его ухо.
— Могу предложить вам автоматы Калашникова, — услышали они слова Селесты. — Это лучшее оружие для ваших целей. Куда лучше, чем американские автоматические винтовки.
Салот Сар смеется.
— Вот это, дорогая моя Селеста, мне в вас больше всего нравится. Вы спец в таких вопросах, которые, по идее, должны бы быть за пределами вашей компетенции.
— Не женское это дело, вы хотите сказать?
— Пожалуй, да.
— У нас своего рода семейный подряд, — объяснила она. — Мой муж занимается теоретическими вопросами, а я — практическими.
— Вроде как организовать партию Калашниковых?
— Это у меня неплохо получается. Даже такой неожиданно большой заказ не обескуражил меня. — Селеста сказала это абсолютно без ноток хвастовства. — У меня многое хорошо получается. Я мастерица также давать советы. Вот вам, например, я бы посоветовала сменить имя.
— Имя? — переспросил Салот Cap. — Это, интересно, зачем?
— Чтобы сделать его более запоминающимся. Более легко узнаваемым. Имена очень много значат, видите ли. Особенно имена лидеров.
— Что вы хотите сказать?
— По-моему, вам следует называть себя Пол Потом.
— Пол Пот? — Салот Сар покатал эти слова во рту, словно пробуя их на вкус, — Это не кхмерское имя. И слова эти, правда, звучные, но ничего не значат.
— Тем лучше, — возразила Селеста. — Вы наполните их значением.
Салот Сар — или Пол Пот — засмеялся.
— Все-таки в вашем семейном подряде лидер — вы.
— Не сказала бы, — не согласилась Селеста. — Многие люди недооценивали моего мужа. И все они лишились власти.
— Конечно. Взаимопонимание между вами двумя просто потрясающее. Но что касается меня, то я не знаю, что бы мои Красные Кхмеры делали без вашей неоценимой помощи.
— Мы смогли собрать сегодня для вас весьма значительную сумму. Всех проняло ваше убедительное слово.
— Мои обязательства перед Красными Кхмерами сделали его таким.
— А как насчет остального камбоджийского народа?
— Да они же как овцы, — цинично бросил Салот Сар. — А, может, даже и хуже, поскольку развращены подачками со стола империалистов. И, что самое скверное, духовенство и интеллигенция ставят нам палки в колеса, действуя, таким образом, против их же собственного блага. Это серьезная проблема, и она требует скорейшего разрешения.
— И что же вы намереваетесь предпринять относительно них?
— Лучший способ избавиться от болезни, — ответил Салот Сар, — это отрезать заболевший член. Чтобы склонить баланс сил в нашу пользу, мы подрубим под американцами их длинные ноги. Потом отсечем им руки и, наконец, кастрируем, чтобы они навсегда забыли, как лезть в дела Камбоджи. Что я имею в виду под их руками, ногами и прочим? Прежде всего, это люди, которые работали с американцами — люди Лон Нола и Сианука. Они будут ликвидированы. Правительственные чиновники, распространявшие миф о бодрых чувствах американского народа к камбоджийскому, тоже будут ликвидированы. Ну а также интеллигенция и духовенство. Молодое поколение камбоджийцев будет перевоспитано в нашем духе. «С колыбели и до могилы», как учил меня ваш муж. Учи, как положено, детей, а здравомыслие взрослых приложится.
