Крис поворачивается к Сутан. В ее глазах он читает только отчаяние. Вспоминает разговор с Селестой ее слова о том, что она стремится всей душой принять участие в каком-то большом деле. Социальное переустройство общества, говорила она. Восстание. Баррикады. Но то, что замышляет Салот Сар, это геноцид. Это бесчеловечно, немыслимо.
Он делает Сутан знак, и они отползают потихоньку от двух заговорщиков. Он шепчет на ухо Сутан:
— Elle est le mauvais ande de lui. Она оказывает на него плохое влияние.
— Я думаю, они плохо влияют друг на друга, — тихо говорит Сутан.
Крис уводит ее подальше от изгороди, будто под ней поселился клубок змей. — Надо что-то делать, — яростно бросает он.
— Надо поставить в известность власти.
Сутан посмотрела на него.
— Нет! — отрезала она.
Крис поражен.
— Что ты хочешь сказать своим «Нет!»? — Она поднялась на ноги. — Ты хорошо поняла, что мы сейчас с тобой слышали?
— Я молода, — ответила она. — Но глупость не всегда сопутствует молодости. — Эти слова дочери эхом перекликались с тем, что недавно говорила ему ее матушка. Она пошла по направлению к дому, где играл свои зажигательные мелодии латиноамериканский оркестр, где пенилось шампанское в граненом хрустале, где позвякивало столовое серебро.
Крис зло схватил ее за руку и, дернув, развернул ее лицом к себе.
— Сутан, этот Салот Cap собирается захватить власть в Камбодже, сместить баланс сил в Юго-Восточной Азии. Он собирается бороться с американским присутствием во Вьетнаме, ликвидировать все возможности противостоянию коммунизму в этом регионе. И, если ему удастся выставить американцев из Вьетнама, он займется своей собственной страной, Камбоджей. Ты слыхала его слова. Он поставит к стенке каждого священника, каждого образованного человека, чтобы они не мешали ему проводить «революционные преобразования», согласно идеологии, которую он здесь усвоил под руководством твоего отца, с помощью оружия, которое твое семейство поставляет Красным Кхмерам. То, что он собирается сотворить, называется геноцидом против его собственного народа. Неужели это до тебя не доходит? Неужели не тревожит? Или тебе это кажется чем-то незначительным и далеким, происходящим в другом мире, с которым ты не соприкасаешься?
Глаза Сутан сверкнули.
— Пусти меня! — крикнула она, оскалившись, как дикий зверек. Зубки белели в лунном свете. — Что ты переполошился? Все равно у него ничего не выйдет. Я знаю про его Красных Кхмеров. Шелупонь, не имеющая никакой поддержки в народе.
— Они куда более влиятельны, чем ты думаешь, — возразил Крис. — Я подслушал разговор Салот Сара с твоим отцом. Слабость Красных Кхмеров — это уже из области мифа. Насколько я понял, раньше у них и оружия-то не было. Теперь твое семейство позаботилось об этом. — Она стояла с каменным лицом, и ее невозмутимость еще больше подлила масла в огонь: гнев прямо-таки клокотал в нем. — В любом случае, можем ли мы рисковать, полагаясь на то, что у него ничего не выйдет? Неужели ты хочешь, чтобы это было у нас на совести? Что мы знали о намечающемся путче и помалкивали в тряпочку?
— Мели себе что хочешь. Мне до этого никакого дела нет.
— С тобой или без тебя, — сказал Крис, — но я пойду к властям и все им расскажу.
— Ты полный дурак, если думаешь, что я позволю тебе бросать тень на мою семью, — отчеканила она. — Кроме того, с их связями им ничего не стоит спрятать концы в воду. Я сомневаюсь, что даже в американском посольстве кто-нибудь станет слушать твой бред. Ты ничего не добьешься, только поставишь себя в идиотское положение.
Она, конечно, права, подумал Крис. Но мысль эта еще больше разозлила его.
— Ну и пусть! — крикнул он. — Я не могу сидеть, сложа руки. Я должен сделать что-то, хоть как-то попытаться остановить это безумие.
— Ты что, совсем ничего не понимаешь? — закричала и она. — Если ты начнешь ходить куда не надо и болтать лишнее, то мой отец быстренько организует тебе скорую смерть!
— Ты не можешь говорить такое серьезно. — Но она не шутила. Он понял это со всей ужасающей отчетливостью. Тебе еще надо так многому научиться в жизни,mon coureur cycliste.
