— Молодец, Гусь! — одобрила Лена.
Светлана Мухина с портфелем в руках подбежала к Тане.
— Подержи портфель с медалями. Я за мороженым сбегаю. Жарко очень.
— Для себя или для Елены? — спросила Татьяна, принимая портфель из рук Мухиной.
— Я на подтекст не отвечаю, — крикнула уже на бегу Светлана.
Татьяна как бы взвесила в воздухе портфель, потом посмотрела на Гуся и многозначительно сказала:
— Золотые!.. Килограммов пять…
У неё мелькнула мысль: а что, если Гусь соблазнится на золотые медали. Конечно, он дал расписку и держится пока молодцом, но чем, как говорится, чёрт не шутит.
— Это странно, но единственное, чего я не знаю, — сказал Гусь, строя, как всегда, на своём лице невероятные гримасы, — а что, золотые медали, которыми награждают спортсменов, действительно сделаны из золота?..
— Это действительно странно, — согласилась с Гусем Цветкова, про золото и золотые изделия ты бы должен знать всё. Так вот, продолжала она, — спортивные медали делают из чистого золота девяносто шестой пробы.
Между прочим, Цветаева и сама не знала и, привирая Гусю про "чистое золото девяносто шестой пробы", думала про себя: "А действительно, из чего делаются спортивные медали?" И решила тоже про себя, что из какого-нибудь сплава. Тем временем Гусь, посмотрев оценивающим взглядом на портфель с медалями, надел тёмные очки.
— Гусь, подержи, пожалуйста, этот портфель с золотыми медалями, — подчеркнула голосом Татьяна слово "золотыми", — а то у меня в тапочку камень попал…
Гусь оторопело взял портфель. С портфелем в руках он неожиданно для себя начал перебирать ногами на месте, потом побежал, делая по двору круги всё больше и больше.
— Что такое?.. Я бегу… Я убегаю… — Гусь нёсся по двору, делая гигантские прыжки и приговаривая: — Господи, избави меня от лукавого и не соблазни, господи, не введи во искушение!.. — И с этими религиозными словами он с невероятной быстротой вылетел со двора.
— Ой, Гусь медали украл! — завопила Татьяна. — Гусь медали украл! Ура!.. То есть… караул!
— Ребята, Гусь медали украл! Караул, милиция! — полетело из конца в конец двора. Изо всех голосов выделялся торжествующий голос Масюкова. В нём было что-то неистребимо банальное в смысле: "Я говорил! Я говорил!"
На крик Масюкова к спортплощадке со всех сторон двора сбежались участники олимпийских игр. Через толпу девчонок и мальчишек пробивалась судейская коллегия. Впереди всех летела, казалось, что на множественно развевающихся складках своего модного летнего платья, как у богини Победы — Ники Самофракийской, — Елена Гуляева. На её разгневанном и победоносном лице было столько чувств, что с Елены в эту минуту можно было вполне лепить не дошедшую до нас голову Ники Самофракийской (статуя богини дошла до нас без головы).
— Я говорил, что этому Гусю нельзя верить! — раздавались голоса. — А расписочка-то липовой оказалась!.. А как же это случилось?.. Он, может, всё время только этого момента и ждал… А как это случилось? Как? Выхватил из рук Мухиной портфель, и был таков!.. Да не у Мухиной, а у Цветковой. Я говорил, нельзя все медали в одном месте держать! Сначала надо было наградить медалями, а потом уж игры устраивать!.. Надо в милицию заявить!
— Ищейку вызвать! — предлагал Масюков. — Дело уголовное.
— Как это случилось? Он у тебя действительно вырвал портфель? — грозно и официально подступила Елена к Мухиной, которая вернулась под шумок с мороженым.
— Нет, он не вырывал… Я его дала подержать Татьяне.
— А я его дала подержать Гусю. У меня камень в тапочку попал, — в свою очередь сказала Татьяна.
Елена без сил опустилась прямо на землю.
— Всё пропало! Всё! Какие же олимпийские игры без медалей и без награждений?
— Ничего не пропало! — заявил Ларионов. — Мы его сейчас разыщем и отнимем портфель с медалями! Охотники, за мной! В какую сторону он скрылся?
Татьяна показала на ворота. Группа "охотников" во главе с Ларионовым умчалась в указанном направлении. Как говорится, по горячим следам.
— Ларионов! Не смей! Ты наша олимпийская Вера, Надежда и Любовь! — истошным голосом завопила Гуляева.
В тот же момент Гусь с портфелем перелетел через забор, словно его на подкидной доске подбросили. Все оставшиеся сначала в ужасе шарахнулись от него, а затем устремились вслед за ним. А Гусь стал вновь делать круги по двору, голося: