многого, прежде чем стать действительно научными. Они почти совершенно не используют
ту сокровищницу опыта и знаний, которая собрана в старой военной науке. Как мы видели
выше, хотя эта наука и не решалась официально выйти из рамок теории военного искусства,
тем не менее, многое уже сделано для широкого научного изучения войны. В этом
отношении достоин подражания пример американского гения Тейлора, отца «научной
организации» промышленного производства. Свои основные идеи, по его собственному
признанию, он почерпнул в германской военной науке.
Не нужно быть пророком для того, чтобы безошибочно предсказать появление в
ближайшем будущем особой научной дисциплины, которая предметом своего исследования
будет иметь изучение войны как социологического процесса, взятого во всем его целом.
Эта наука о войне, не преследующая непосредственно утилитарных результатов,
сосредоточит всю свою работу на изучении существования, последовательности и сходства
явлений войны.
Ввиду того, что эти явления подчиняются какой-то закономерности, она будет
стремиться к открытию законов.
Между тем, наука о ведении войны, рассматриваемая даже с широкой Лееровской
точки зрения, могла позволить себе сведение обобщений только в принципы.
Различие это имеет большое значение.
Закон представляет постоянное, определенное и неизменное соотношение между
явлениями природы и человеческой как индивидуальной, так и общественной жизнью,
существующее благодаря постоянному и неизменному соотношению сил и факторов,
производящих эти явления. Закон только утверждает какой-либо факт существования,
сосуществования, последовательности или сходства явлений и никаких целей деятельности
не ставит. Находясь вне всякой зависимости от нашей воли (воля является для закона лишь
частью явления), закон безусловен.
Принцип же не утверждает, подобно закону, какого-либо факта, а хотя и условно, но
рекомендует, чтобы нечто было. Предложение, говорит Милль, сказуемое которого
выражается словами «должен быть», хотя бы даже подразумеваемое в самом широком
смысле слова, отлично по сущности своей от предложения, выражаемого при помощи слов
«есть и будет».
135
Электронное издание
www.rp-net.ru
Принцип, согласно определению генерала Леера, представляет собою лишь некоторое
научное обобщение. Он является основной идеей, которой следует держаться при решении
известных вопросов военного дела. Он является регулятором для творчества, хотя и отнюдь
не сковывающим последнее; в нем заключается, говорит Г.А. Леер, «только цель, которая
должна быть достигнута».
Если нельзя возражать против того, что принцип представляет собою некоторое
обобщение, установленное военной наукой, то опорной является его роль как «цели, которая
должна быть достигнута». Целью действий может быть только совершенно конкретная
задача, которую мы должны выполнить в данном бою или в данной операции. Задача эта
должна быть достигнута во что бы то ни стало, и хотя бы вопреки того или другого
принципа. Если же считать, что принцип имеет непосредственное отношение к постановке
цели, то это — будет равносильно формулировке своей задачи так: разбить врага, выполняя
тот или иной принцип военного искусства. В этом случае, вопреки предупреждениям
генерала Леера, принцип окажет сковывающее влияние на творчество полководца.
Очень интересным в этом отношении примером является переписка между генералом
Алексеевым и генералом Брусиловым при обсуждении плана нашего прорыва в Галиции
весною 1916 г. Генерал Алексеев рекомендовал, во имя принципа сосредоточения сил,
производить прорыв лишь в одном месте, к коему и собирать все предназначенные для атаки
силы. Генерал Брусилов отстаивал прорыв в четырех различных и достаточно удаленных
друг от друга районах. Жизнь показала, что в сложившейся тогда обстановке прав был
генерал Брусилов, а не генерал Алексеев.
Принцип не будет оказывать сковывающего влияния на творчество только в том
