современен, чем Мольтке в тиши своего удаленного на сотни верст от поля сражения
кабинета.
***
Идеальный тип полководца — это, конечно, монарх, с верховной властью
сочетающий полководческие дарования. Примеры Петра Великого, Наполеона, Густава
Адольфа и Фридриха II показывают нам как огромную выгоду подобного сочетания, так и
чрезвычайную его редкость.
Коль скоро монарх не является военным гением или просто талантом — его долг
предоставить всю полноту власти облеченному его доверием главнокомандующему.
Вмешательство монарха в ведение операций связывает руки главнокомандующему и умаляет
его авторитет, рискуя при таких обстоятельствах пагубно отразиться на ходе кампании. Мы
можем видеть это на примере Александра I, стеснившего Кутузова в аустерлицкую
кампанию 1805 г., и Николая I, сведшего на нет Витгенштейна в Болгарии в 1828 г. Оба эти
государя, впрочем, сами сознали вред подобного рода вмешательства. Бенигсен в 1807 г.,
Дибич в Забалканском походе 1829 г. действовали уже совершенно самостоятельно.
Однако, передав необходимую полноту власти главнокомандующему, монарх обязан
лично вмешиваться в его распоряжения всякий раз, как высшие интересы государства —
интересы Политики — того требуют. Политика никогда не должна терять контроля над
Стратегией.
Решение Императора Александра I на совете в Сомпюи идти на Париж — вопреки
Шварценбергу и союзным кабинетам — блестяще закончило в шесть дней рисковавший
иначе затянуться на долгие месяцы поход 1814 года. Александр II личным своим
вмешательством после Третьей Плевны воспрепятствовал отступлению за Дунай и настоял
на продолжении кампании. Наконец, Император Николай видя летом года
II, 1915
неизбежную катастрофу и полную растерянность Ставки, лично стал во главе
Действовавшей Армии.
70
Электронное издание
www.rp-net.ru
Условия ведения войны в XX столетии: миллионные армии и напряжение всего
государственного организма, — заставляют монарха возглавлять вооруженные силы страны
лишь в критическую минуту — и только на очень короткое время. В русских условиях — не
свыше двух-трех месяцев. Венценосец должен считать свое пребывание на посту Верховного
лишь временным и притом — кратковременным. У него есть другие дела — значительно
более важные, чем возглавление Действующей Армии. Кроме того, опыт 1917 г. трагически
доказал необходимость для монарха находиться все время в столице — у рычага
правительственной власти. Нельзя делать хорошо два дела одновременно.
Глава XVI. О Штабе
Необходимый и ценный помощник полководца — Генеральный Штаб — совершенно
неправильно именуют в просторечии «мозгом армии».
Армия имеет один мозг — и этот мозг — ее главнокомандующий. Генеральный Штаб
по своей природе коллектив, а мозговой аппарат всякого нормального организма —
человеческого, войскового, государственного — по своей природе может быть лишь
единоначальным.
Великая монархистка — природа распорядилась так, что как только этот признак
единоначалия утрачивается — организм немедленно же утрачивает равновесие, оказываясь,
согласно народной мудрости, «без царя в голове».
Если продолжать придерживаться физиологических сравнений, то Генеральный
Штаб — не мозг, а нервная система, претворяющая в дело решения мозга, передающая эти
решения во все части организма, обеспечивающая функционирование организма.
«Рефлективные движения» — то есть движения, производимые по инициативе
нервной системы, бессознательно — возможны, а до некоторой степени даже и желательны в
военном организме, «разгружая» главнокомандующего, подобно тому, как они возможны в
человеческом организме, «разгружая» мозг. Однако эти «рефлективные движения» отнюдь
не должны возводиться в систему. Нельзя возлагать на чинов Штаба, какими бы
